пленку.
— Тогда начинайте. Текст я вам принесу. Курикка, идемте со мной.
Когда они вышли в коридор, Курикка, до сих пор молчавший, шумно вздохнул.
— Сэр, не откажите в любезности и скажите, что вы собираетесь делать?
— Все очень просто. Сейчас мы идем в библиотеку. Мы найдем нужную информацию если не в книгах, то в блоках памяти.
Все оказалось очень просто. Библиотека комплектовалась для пассажиров, в основном, из художественной литературы, и Дон сразу же обратился к энциклопедии.
Он нашел статью «Коды», полистал ее и остановился на разделе «Международный код».
— Вот, — сказал Дон, — то, что нам нужно. Поглядим, получится ли у нас кодирование.
Когда они вернулись в ходовую рубку, доктор Учальде нашел решение.
— Мы запрограммируем компьютер, — сказал он, — ибо сия тупая машина именно для этого и предназначена. Я составлю программу для перевода нашего сообщения на язык кода, компьютер запишет его на пленку, и мы выпустим его в эфир. Я думаю, там быстро разберутся, что это за код. Только перед передачей самого сообщения, как мне кажется, нужно будет передать числовой ряд от одного до десяти, тогда будет понятно, что это не случайный набор импульсов.
— Разумно, — кивнул Дон. — А после цифр пошлите простое сообщение: спросите, понятен ли код? Если ответят положительно, сообщите, что мы слышим их, но отвечать будем морзянкой. Проделайте все как можно быстрее. Я буду в лазарете. Вызовете меня, когда все будет готово.
В лазарете ему пришлось использовать все свое красноречие, чтобы успокоить больных. Он объяснил, что буря прошла и больше не вернется, что слухи о нехватке воздуха не имеют под собой никаких оснований, и так далее. Он сменил повязки больному с обморожениями и прошел в свой кабинет. Там его уже ждал доклад о готовности к выходу на связь.
— Испытания прошли успешно, — доложил Спаркс. — Мощность повысилась почти вдвое.
— Приступайте, — распорядился Дон, откидываясь в капитанском кресле, и взялся за кофе, что принес Персер. Спаркс перемотал пленку, проверил настройку, и катушка закрутилась: в эфир пошло сообщение, которое они готовили последние часы. Он дважды перематывал и вновь запускал пленку.
— Теперь подождем. Доктор Учальде рассчитал время, — сказал радист.
— Да, — сказал Учальде, — по моим расчетам мы услышим ответ меньше чем через тридцать секунд, если учесть наше положение относительно Марса.
Все посмотрели на бортовые часы и всем показалось, что секундная стрелка еле ползет. Наконец она перевалила за тридцать секунд… миновала минута. Учальде скомкал листок с расчетами.
— Похоже, я ошибся…
Но закончить он не успел — монотонный голос из приемника внезапно замолк. Все обернулись к аппарату и спустя несколько секунд услышали другой голос:
— Алло, «Иоганн Кеплер», вы меня слышите? На вашей частоте мы засекли серию сигналов. Если на связи вы, пошлите серию пятерок. Повторяйте сигнал: у нас нестабильный прием.
— Выполняйте, — приказал Дон. Спаркс подключил в схему ключ для ручной передачи и начал отбивать точки-тире.
— Пять, пять, пять… — повторял он.
Снова потянулись томительные минуты ожидания: промчавшись со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду, их сообщение достигло Марса, и вскоре пришел ответ.
— Мы получили ваше сообщение, «Иоганн Кеплер», — произнес голос, встреченный радостными криками, — и поняли, что у вас неполадки с радио. Мы связались с библиотекой, сейчас там ищут код, которым вы пользуетесь. Когда мы его получим, нам будут необходимы точные данные о вас. Просим повторить ваше сообщение, по крайней мере, пять раз, поскольку прием затруднен. Мы вас слушаем на вашей частоте, желаю удачи.
На переговоры ушла уйма времени. Дон запустил в компьютер сообщение о катастрофе, и компьютер превратил его в ряд точек и тире, а на другой пленке записали данные последней обсервации. Марсианский компьютер обработает их и определит необходимую коррекцию. Шло время, с каждой секундой они отклонялись от курса все больше и больше. Но вместо указаний о коррекции их запросили о количестве оставшегося топлива. Данные были немедленно переданы, но прежде, чем пришел ответ, прошло еще несколько томительных минут.
— Хэлло, Большой Джо, — проскрипел голос, в котором слышалось беспокойство, хотя человек пытался говорить бодро. — Это еще не утвердительный ответ, цифры будут проверены, но… вы долго шли неверным курсом и, как нам кажется, с таким количеством топлива… вы не сможете скорректировать курс. Ваш корабль уходит в открытый космос.
IX
В тишине, воцарившейся после такого заявления, стук в дверь показался оглушительным. В рубку вошел помощник офицера, ответственный за очистку воздуха на корабле.
Он козырнул, оглядел молчавших людей и протянул Дону Листок бумаги.
— Сэр, я подумал, что это нужно отнести прямо вам. Данные получены несколько минут назад.
Усилием воли Дон заставил себя переключиться на новую, может быть, не менее важную проблему.
— Простите, а что означают эти цифры?
— Это процент содержания кислорода в воздухе, — помощник указал на ряд чисел, подчеркнутых красным карандашом. — Как видите, он постепенно падает. После аварии мы снимаем данные каждые пять часов. Вначале изменения были незначительными, но потом произошел внезапный скачок. Вероятно, солнечная буря уничтожила большую часть фитопланктона. Утечка при аварии плюс гибель планктона привели к нарушению газового равновесия.
— И что это значит? — Что у нас начинается нехватка кислорода: мы перерабатываем кислород в двуокись углерода быстрее, чем растения его восстанавливают.
Дона передернуло — слишком много проблем для одного рейса. — Когда мы подойдем к критическому уровню?
— В лучшем случае — через несколько дней, но что-то необходимо предпринимать уже сейчас.
— Я займусь этим, как только появится свободная минута. А кто отвечает за очистку воздуха?
— Лейтенант Хонг погиб, значит, отвечаю я. — Как вас зовут?
— Хэнсен. Помощник офицера, ответственного за очистку воздуха, старшина третьего класса Хэнсен.
— Что ж, Хэнсен, с этой минуты вы — офицер по контролю за воздухом. Все мы зависим от вас, поэтому сделайте все, что в ваших силах.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Хэнсен и отдал честь.
«Этот сделает», — подумал Дон, провожая взглядом Хэнсена. Внезапно он вспомнил о сообщении с Марса и едва не отчаялся.
— Почему Марс беспокоился об оставшемся у нас топливе? — спросил он, повернувшись к Курикке. — Мне не хотелось бы выглядеть невеждой, но занятия медициной совершенно не оставляют времени для совершенствования в других областях. Я все время считал, что на наших кораблях стоят атомные двигатели. — Совершенно верно, сэр, но и атомные нуждаются в топливе. Ракета двигается, отбрасывая от себя часть своей массы, а вовсе не отталкивается от чего-нибудь извне. Химические ракеты, например, отбрасывают горячий газ, он летит в одну сторону, ракета — в другую. Чем больше вы отбрасываете, тем сильнее отталкиваетесь и, следовательно, тем быстрее движетесь. Отбрасывая массу с большей скоростью, можно получить большую силу реакции, что мы и делаем. Только наше топливо — мельчайшие частицы кремния, полученные из шлаков сталелитейных заводов. Их выпаривают в вакууме и получают частицы микроскопических размеров. Они и обеспечивают наше движение.
— Теоретически это выглядит просто, — кивнул Дон. — Следовательно, топлива для изменения
