сделать. Через час они оставили его там, где заметили, предварительно сфотографировав через перископ и записав координаты. Других кораблей они не встречали.
— Нужно ограничиться в рапорте замерами радиоактивности, а данные взять у Джона Осборна, — предложил офицер связи.
— Пожалуй, — согласился капитан. — И еще не забыть про пса, которого мы видели в Кэрнсе.
Действительно, писать рапорт было нелегко, поскольку они увидели и услышали очень мало. К Кэрнсу они подошли в надводном положении, но с задраенными люками: уровень радиации не позволял их открыть. Чтобы туда добраться, они осторожно прошли через рифы, после чего остановили корабль: капитан счел, что слишком опасно двигаться в таких водах в темноте, без маяков и сигнальных огней. Когда они наконец добрались до Зеленого Острова и подошли к земле, город показался им совершенно нормальным. Залитый лучами солнца, он стоял на фоне атертонских гор. В перископ они видели обсаженные пальмами улицы с магазинами, больницу, одноэтажные виллы на сваях, у тротуаров стояли машины, а кое-где даже развевались флаги. Войдя в реку, они направились к докам. Смотреть там было особенно не на что: кроме нескольких рыбачьих катеров, других судов не было. Краны стояли ровно, как следует закрепленные. Хотя лодка была недалеко от берега, поле зрения было невелико, поскольку перископ едва возвышался над побережьем и здания складов закрывали обзор. Поэтому они видели только кусочек суши над самой водой: тишина и покой, словно был праздничный день, хотя обычно здесь и по воскресеньям кружилось множество лодок. Только большой черный пес вышел на берег и начал лаять в их сторону.
Они провели там несколько часов, их призывы через мегафон наверняка были слышны по всему этому небольшому городку, но ничего не произошло. Казалось, город невозмутимо спал.
Вернувшись, они снова увидели отель «Стренд» и часть торгового центра, и все это время вели передачу через мегафон. Наконец прекратили звать и направились к выходу в море, чтобы засветло пройти рифы. Кроме данных о радиоактивности, собранных Джоном Осборном, записывать было нечего, и все сводилось к утверждению, что Кэрнс выглядит так же, как и всегда. Улицы, залитые солнцем, цветущие деревья на дальних холмах, витрины магазинов под широкими тентами. Милый городок-оазис в тропическом климате, вот только жизни в нем больше не было, в живых остался только пес.
В Порт-Морсби было то же самое. С моря, через перископ, они не заметили в городе никаких повреждений. На рейде стоял какой-то торговый корабль, зарегистрированный в Ливерпуле, с борта свисала веревочная лестница. Два других корабля лежали на песчаном берегу реки — море выбросило их во время шторма. Здесь они тоже провели несколько часов, кружа по рейду, заплывая в доки и без устали вызывая кого-нибудь через мегафон. Ответом была глухая тишина, но сам город выглядел вполне нормально. Потом они уплыли — оставаться дольше не было смысла.
Через два дня прибыли в Порт-Дарвин и бросили якорь в городской гавани, но увидели только побережье, крышу правительственного здания и часть отеля «Дарвин». У причала стояло много рыбацких катеров, но напрасно они кружили вокруг них и взывали через мегафон. Они не узнали ничего, только пришли к ясному выводу: когда подошло время, люди умерли спокойно.
— Именно так делают звери, — заметил Джон Осборн. — Когда близится смерть, они прячутся в норах. Вероятно, все лежат в своих постелях.
— Хватит об этом, — решительно сказал капитан.
— Но ведь это же правда, — сказал физик.
— Хорошо, пусть правда. Но не будем об этом говорить. Да, написать рапорт будет трудно.
Они выплыли из Порт-Дарвина и под водой взяли курс на юг, через Торресов пролив, вдоль побережья Квинсленда. Напряжение, в котором проходил рейс, давало себя знать: те три дня, что прошли с выхода из Порт-Дарвина до всплытия, люди почти не разговаривали. Только теперь, отдохнув на палубе, они задумались, что будут рассказывать, когда вернутся в Мельбурн.
Этот же вопрос обсуждали после обеда в кают-компании.
— Безусловно, то же самое обнаружил «Меченосец», — сказал Дуайт. — Ни в Штатах, ни в Европе они не видели ничего другого.
Питер взял со стола уже изрядно зачитанный рапорт «Меченосца» и еще раз перевернул страницы, хотя читал его постоянно и помнил почти дословно.
— Об этом я еще не думал, — медленно сказал он. — Я смотрел на это под другим углом, но сейчас, когда вы затронули… да, это правда. Во всем их рапорте действительно нет ни слова об условиях на суше.
— Они увидели там не больше, чем мы, — сказал капитан. — Никто не будет знать, как выглядят эти зараженные районы — все северное полушарие.
— Пожалуй, это и хорошо, — шепнул Питер.
— Пожалуй, — согласился капитан. — Есть вещи, которых человек просто не должен видеть.
— Я думал об этом сегодня ночью, — заметил Джон Осборн. — Вас не поражает, что никто и никогда… никогда… не увидит уже Кэрнса, Порт-Морсби и Порт-Дарвина?
Они уставились на него, обдумывая вопрос.
— Ну, никто не сможет увидеть больше, чем видели мы, — нарушил тишину капитан. — И поедет ли кто-нибудь туда вообще? Мы ведь туда не вернемся.
— Уже нет. Дуайт задумался.
— Не думаю, чтобы нас снова послали туда. Мы последние люди, которые видели эти города. — Он помолчал. — А мы не видели практически ничего. Вы, пожалуй, правы.
Питер беспокойно зашевелился.
— Исторический факт, — сказал он. — Это должно быть где-то записано. Интересно, пишет кто- нибудь подробную историю нашего времени?
Джон Осборн развел руками.
— Я о таком не слышал. Но попробую узнать. В конце концов, зачем писать, если никто и никогда не прочтет?..
— А ведь это нужно описать, — сказал американец. — Чтобы можно было читать хотя бы в ближайшие несколько месяцев. — Он снова задумался. — Хотел бы я прочитать исследование об этой войне. Хоть я и принимал в ней участие, но толком ничего не знаю. Никто не писал ничего такого?
— Историки — нет, — ответил физик. — По крайней мере, мне об этом не известно. Кое-что мы, конечно, знаем, но нашим сведениям не хватает логической последовательности. Слишком много пробелов… и о многом мы просто не знаем.
— Мне бы хватило и того, что мы все-таки знаем, — заявил капитан.
— О чем именно, господин капитан?
— Ну, для начала о том, сколько упало бомб. То есть атомных бомб.
— Судя по данным сейсмостанций, около четырех тысяч семисот. Некоторые сотрясения были довольно слабы, так что, скорее всего, число это еще больше.
— А сколько из них было больших… водородных, или как вы их там называете?
— Трудно сказать. Вероятно, большинство. В войне на востоке бросали только водородные бомбы… полагаю, в основном, с кобальтовой оболочкой.
— Но почему? Зачем нужен этот кобальт? — спросил Питер. Физик пожал плечами.
— Радиологическая война. Большего не скажу — сам не знаю.
— Тогда, может, я смогу, — сказал американец. — За месяц до войны я проходил на острове Йерба- Буэно близ Сан-Франциско курс для командного состава. Нам говорили, что, предположительно, может произойти между Россией и Китаем. Соответствует ли это тому, что произошло спустя шесть недель, мы можем только догадываться.
— Что вам говорили? — тихо спросил Джон Осборн. Капитан помолчал, потом сказал:
— Что все это связано с вопросом о портах на теплых морях. У России нет порта, который не замерзал бы зимой… за исключением Одессы на Черном море. Но чтобы выйти из Одессы в открытый океан, нужно пройти два узких пролива — Босфор и Гибралтар — которые контролирует НАТО. Правда, русские могли бы открыть Мурманск и Владивосток, введя туда ледоколы, но эти порты далеки от промышленных районов, где производятся экспортные товары. — Он задумался, потом добавил — Тот
