довольствуется восемьюдесятью пятью слонами, отличавшимися своей необыкновенной величиной и силой. В Сиаме, где эти животные водятся в самом большом числе и всего более ценятся, восемнадцать слонов считаются достаточными для каждой из девяти бригад, на которые разделена армия; а общая сумма из ста шестидесяти двух слонов, годных для войны, может быть иногда удваиваема. Hist, des Voyages, ч.1Х, стр.260.
57) Ист. эпохи Цезарей, стр. 133.
58) См. в главе 6-й примечание касательно этого предмета. - Гизо .
59) Тильемон уже заметил, что географические сведения у Геродиа-на несколько сбивчивы.
60) Моисей Хоренский (Ист.Армен., кн.2, гл.71) поясняет это вторжение в Мидию, утверждая, что царь Армении Хосрой разбил Арташира и преследовал его до пределов Индии. Но военные подвиги Хос-роя были преувеличены; он действовал как зависимый от римлян союзник.
61) Подробности этой войны можно найти у Геродиана, кн. 6, стр.209, 212. Старинные сократители и новейшие компиляторы слепо придерживались Истор.эпохи Цезарей.
62) Евтихий, ч.2, стр. 180, vers. Pocock. Великий Хосрой Нуширван разослал свод законов Арташира всем своим сатрапам для того, чтобы они приняли его за неизменное руководство.
63) D’Herbelot, Blbllotheque Orientate, слово Ardshlr. Мы можем заметить, что после древнего периода баснословных сказаний и после длинного промежутка полного мрака новейшая история Персии приобретает вид правдоподобия со времени царствования династии Са-санидов.
64) Геродиан, кн.6, стр.214. Аммиан Марцеллин, кн.23, гл.б.Между этими двумя историками есть некоторые разногласия, являющиеся естественным последствием тех перемен, которые произошли в течение полутора столетий.
65) Персы до сих пор самые ловкие кавалеристы, а их лошади самые лучшие на всем Востоке.
66) Я извлек из сочинений Геродота, Ксенофонта, Геродиена, Аммиа-на, Шардена и др. те правдоподобные сведения о персидской аристократии , которые или могут быть отнесены к каждому веку, или должны быть отнесены преимущественно к веку Сасанидов.
ГЛАВА IX Положение Германии до вторжения варваров во времена императора Деция
Мы остановили наше внимание на системе управления и религии Персии, потому что они имели некоторую связь с упадком и разрушением Римской империи. Нам придется упоминать мимоходом о скифских или сарматских племенах, которые, влача вслед за собой своих лошадей, свои стада, своих жен и детей, бродили по громадным равнинам, расстилающимся от Каспийского моря до Вислы и от пределов Персии до пределов Германии1*. Но воинственные германцы должны занимать более важное место в этой истории и вообще заслуживают более сосредоточенного и, так сказать, более всеобщего внимания, потому что они первые осмелились сопротивляться римлянам, первые вторглись в их владения и в конце концов ниспровергли их владычество на западе Европы. Самые цивилизованные нации новейшей Европы вышли из лесов Германии, а в грубых учреждениях этих варваров мы до сих пор еще распознаем первоначальные принципы наших теперешних законов и нравов. В то время как германцы находились в своем первобытном состоянии простоты и независимости, их изучал своим проницательным умом и описывал мастерским пером первый историк, применивший философию к изучению фактов, - Тацит. Выразительная сжатость его рассказа была предметом усидчивых исследований со стороны бесчисленных антиквариев и дала повод ис-торикам-философам нашего собственного времени упражнять их ум и прозорливость. Впрочем, хотя сюжет рассказа разнообразен и важен, его уже обсуждали так часто, с таким талантом и с таким успехом, что для читателя он уже близко знаком, а для писателя труден. Поэтому мы ограничимся напоминанием некоторых наиболее важных подробностей касательно климата, нравов и учреждений, благодаря которым даже германские варвары сделались столь страшными для римского могущества.
Древняя Германия, за исключением одной провинции на западном берегу Рейна, подпавшей под иго римлян, занимала третью часть Европы. Почти вся теперешняя Германия,
Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Ливония, Пруссия и большая часть Польши были заселены различными племенами одной великой нации, которые по своему характеру, нравам н языку, очевидно, были одного происхождения и сохраняли поразительное между собой сходство21. На западе древняя Германия отделялась от Галлии Рейном, а на юге Дунай отделял ее от иллирийских провинций Римской империи. Хребет гор, которые тянутся от самого Дуная и называются Карпатскими, прикрывал Германию со стороны Дакии или Венгрии. Восточная граница не имела ясных очертаний по причине взаимной вражды между германцами и сарматами и нередко изменялась вследствие того, что племена, принадлежавшие к этим двум нациям, то вступали между собой в войну, то заключали союзы. О севере древние всеща имели очень неясные понятия, и лишь в общих чертах упоминали о замерзшем океане, находящемся по ту сторону Балтийского моря и по ту сторону полуострова или островов*' Скандинавии.
Некоторые остроумные писатели4’ полагали, что Европа была прежде гораздо холоднее, нежели теперь, а самые древние описания климата Германии, по-видимому, подтверждают это предположение. Но едва ли можно придавать серьезное значение жалобам на сильный холод и никогда не прекращающиеся зимы, так как мы не имеем возможности подвести под точную мерку термометра чувства или выражения писателя, родившегося в более теплом климате Греции или Азии. Тем не менее я могу указать два замечательных факта, достаточно достоверных: 1. Две большие реки, служившие границами для империи, Рейн и Дунай, часто замерзали и могли выносить самые громадные тяжести. Варвары, нередко выбиравшие именно это суровое время года для своих вторжений, безопасно переправляли свои многочисленные армии, свою кавалерию и тяжелые обозы через этот обширный и крепкий железный мост5*. В новейшие времена мы не были свидетелями подобного факта. 2. Северный олень, оказывавший северным дикарям так много услуг в тяжелых ус-ловях их существования, не только выносил самые сильные холода, но по своей натуре даже не мог обойтись без них. Его находят на утесах Шпицбергена, в десяти градусах от полюса; он точно у себя дома среди снегов Лапландии и Сибири, но в настоящее время он не может не только размножаться, но да***- существовать в какой-либо из стран к югу от Балтийского моря6*. Во времена Цезаря северный олень, точно так же как лось и дикий бык, жил в Герцинианских лесах, покрывавших в то время большую часть Германии и Польши7*. Результаты человеческого труда достаточно объясняют причины уменьшения холода. Громадные леса, закрывавшие землю от солнечных лучей, были мало-помалу уничтожены8*, болота высыхали, и по мере того, как возделывалась почва, климат становился более умеренным. В наше время Канада представляет точную копию с древней Германии. Хотя эта страна находится под одним градусом широты с лучшими провинциями франции и Англии, холода в ней чрезвычайно сильны, северные олени живут в очень большом числе, почва бывает долго покрыта глубокими снегами, а река СвЛаврентия постоянно замерзает в такое время года, коща Сена и Темза обыкновенно бывают свободны от льда9*.
Трудно определить, но не трудно преувеличить влияние климата древней Германии на умственные и физические свойства ее туземного населения. Некоторые писатели предполагали, а некоторые положительно утверждали, - хотя, по-видимому, и без достаточных оснований, - что в суровом холоде северных стран люди живут дольше и размножаются скорее, что и мужчины и женщины там более плодовиты, нежели в теплом и умеренном климате10) Мы можем с гораздо большей уверенностью утверждать, что резкий климат Германии способствовал физическому развитию местных уроженцев, отличавшихся более высоким ростом, нежели жители юга11,* что он придавал им такую энергию, которая более годна для порывистых усилий, нежели для терпеливого труда, и что он влагал в их душу то мужество, которое зависит от наших нервов и от нашего душевного настроения. Суровый зимний холод, отнимавший бодрость у римских войск, почти вовсе не тревожил северного уроженца12? который в свою очередь не мог выносить летней жары, впадал в изнеможение и заболевал под жгучими лучами итальянского солнца13}
На земном шаре невозможно указать ни одной обширной территории, которая вовсе не была бы населена или о первых обитателях которой мы имели бы достоверные исторические сведения. Поэтому, хотя пытливый ум философа и доискивается точных сведений о детстве великих народов, его любознательность истощается в утомительных и бесплодных исследованиях. Принимая во внимание чистоту германской крови и отталкивающий вид страны, Тацит был готов признать этих варваров за
