съезжаться сюда во время отпусков, чтобы как следует отдохнуть: посетить ярмарку, поиграть на скачках и посмотреть на гладиаторские бои. Эти мероприятия организовывались здесь, как правило, раз в месяц и продолжались три дня. Торговля и конные бега проводились за пределами кратера. А в нем самом в этот момент шла подготовка к главному представлению, которое назначалось на последний день праздника.
Только ради этого финального действа бывший метеоритный кратер и был превращен в гигантский амфитеатр. Рабы вытесали на его склонах уступы для зрителей и два диаметрально расположенных спуска для «артистов». А также выровняли дно и оградили трибуны глубоким рвом, утыканным острыми кольями. Арена получилась просторной. Но так и задумывалось, поскольку иногда на ней учинялись довольно масштабные кровавые феерии.
Гладиаторы-северяне содержались во многих тюрьмах Юга. Но между собой северян стравливали редко – только когда удавалось свести на арене членов враждующих кланов. В противном случае краснокожие воины наотрез отказывались проливать кровь соотечественников, к которым они не испытывали враждебных чувств. Зато с превеликой охотой бились с воинами других народов, а также с диким зверьем, специально отлавливаемым для них по всему миру.
Смертоносное шоу состояло из трех актов. Нас привезли сюда в клетке и до выхода на арену не позволяли глядеть, что на ней творится. Мы могли судить об этом по доносящемуся оттуда шуму. Мне он мало о чем говорил, так что о происходящем в кратере я узнавал от соратников.
В первом акте, по их заверениям, команда из трех или четырех северян отбивалась от стаи волков. Последних нарочно неделю морили голодом и кололи перед боем иглами, чтобы довести до исступленного бешенства. Мои товарищи по команде Квасир и Эдред с гордостью продемонстрировали оставшиеся у них после такого же боя глубокие зарубцевавшиеся шрамы. И сказали, что полгода назад им пришлось воевать впятером против тридцати волков. И что с арены тогда ушли лишь три выживших гладиатора, причем один из них умер от ран по дороге в Ведро. Судя по тому, что сегодняшняя битва с волками завершилась раскатистым боевым кличем, кому-то из гладиаторов тоже посчастливилось выжить. Судьба остальных была нам пока неизвестна.
Во втором акте северяне не участвовали (что было легко определить по отсутствию характерных кличей), но моих многоопытных товарищей это не удивило.
– Похоже, тюрьма Анчи еще не набрала себе новую команду после недавней резни тамошних Виллсвайнов и Торденхаммеров из Ситулы, – заключил со знанием дела домар. – Хороший был бой, но когда нам приходится биться друг с другом, слишком многие вынуждены завершить до срока испытание Юга. Жаль, но такова судьба.
– Такова судьба, – кивнув, обреченно молвили за Тунгахопом собратья.
Вместо краснокожих «артистов» устроители боев выставили на арену толпу гладиаторов классом пониже. И не просто стравили их друг с другом, а разыграли целый спектакль под названием «Осада деревянной башни». Сам бы я, конечно, не догадался, что за какофония доносится из кратера. Но северяне живо расслышали в ней стук втыкающихся в дерево стрел, шмяканье о землю падающих с высоты тел, громыханье метательных машин, удары о башню выпущенных ими камней, треск ломающихся бревен, бабаханье тарана о башенные ворота… Учитывая рыночную стоимость древесины, это развлечение обошлось южанам в баснословные деньги. Хотя, конечно, кто бы их тут считал.
Осада завершилась продолжительным раскатистым грохотом и грянувшим за ним хором отчаянных криков боли и ярости.
– Опять эти южные псы подстроили своему отребью подлянку! – рассудил сидящий слева от меня гладиатор по имени Улуф. И, перехватив мой вопросительный взгляд, пояснил: – Башня у них не простая, а с секретом. Когда таран ломает ворота, внутри срабатывает хитрый механизм, и сруб тут же рассыпается весь по бревнышку.
– А как же люди? – удивился я.
– Какие люди? – переспросил Улуф. – А, это ты про южан!.. Тоже мне, нашел о ком переживать! Кому повезет, тот выживет, кому нет – туда ему и дорога. Такого добра вокруг полно, его не жалко.
– А вас, значит, жалко?
– Жалко. Потому что нас мало. Сколько раз мы эти башни штурмовали, ни одна не развалилась. О чем это говорит?..
Через час, когда с арены убрали мертвые тела, раненых, катапульты, а также обломки бревен и лестниц, настал и наш черед развлекать публику. То, что именно нам выпала честь завершать шоу, приводило северян в восторг, а меня, наоборот, бросало в холодный пот. По канонам жанра, в финале подобных игрищ всегда устраивалось самое грандиозное представление. И мне было страшно даже вообразить, что в Кровавом кратере может быть грандиознее осады десятиметровой башни с последующим ее разрушением. Разве что осада сразу двух таких башен, но для этого на «Недотрогу» посадили слишком мало вояк и слишком плохо их вооружили.
Выведя бронекат на арену, я впервые в жизни ощутил на себе пристальное внимание сразу нескольких тысяч пар глаз. Приятного в этом было мало, особенно учитывая, что я и так пребывал на взводе. Но как тут было не волноваться, если на «Недотроге» отсутствовала даже рубка, чьи стены могли бы хоть немного защитить меня от опасности. Штурвальная стойка и рычаги скоростей торчали прямо из кормовой палубы. А позади, на расстоянии всего вытянутой руки, вращался маховик Неутомимого Трудяги. ДБВ был единственной деталью, которая до сих пор оставалась тут неповрежденной. Да и то лишь потому, что ее создали Вседержители, а не человек.
Этот Трудяга был небольшим, но все равно его установка на «Недотрогу» являла собой такое же расточительство, как игра на арене с бревнами. Потешная машинка длиной всего полдюжины метров, установленная на смешные колесики двухметрового диаметра! В хамаде она сразу зарылась бы по самое брюхо в песок, но по ровному, утоптанному дну Кровавого кратера носилась очень даже резво.
И все бы ничего, если бы не издаваемый ею грохот! Перевозчики династии Проныр не знали, что такое езда на разболтанных механизмах. Любая легкая поломка или люфт исправлялись нами сразу же на месте. Серьезная – в мастерских ближайшего города, куда «Гольфстрим» доставлял на буксире другой наткнувшийся на него перевозчик (до своей ссоры с Владычицей я избегал бездорожья и ездил лишь проторенными путями). Ну а работа с таким педантичным механиком, как де Бодье, позволила мне и подавно забыть обо всех злокачественных шумах. Гуго на многотонной погремушке по имени «Недотрога» и вовсе схватил бы сердечный приступ. Но мои нервишки были все же покрепче. И я, несмотря ни на что, управлял этой штукой, проклиная тот день, когда она была создана.
– Давай круг почета, Проныра! – бросил мне между делом Тунгахоп, не отвлекаясь от разогрева публики. – И прибавь скорость! Только не слишком! Чуть побыстрее, чем сейчас, и хватит пока!
Круг так круг – было бы сказано… Пока мои пассажиры потрясали оружием и выкрикивали трибунам имена своих предков, я трудился в поте лица. Покореженные и затем неаккуратно выпрямленные рычаги переключались туго, а в стопорные пазы входили лишь после хорошего пинка. Я метался между ними и штурвалом, бранясь сквозь зубы, и, наверное, выглядел комично рядом со своими героическими соратниками. Что, впрочем, не имело для меня значения, ведь я не искал себе ни воинской славы, ни почетной гибели, ни тем паче популярности. И мне, к счастью, не требовалось самолично вступать с битву с врагом, кто бы ни спустился к нам в кратер по второй тропе Героев.
За те минуты, что мы объезжали арену, глашатай со специальной террасы вещал без остановки в огромный рупор. Отлично поставленный, исполненный драматизма голос долетал до самых дальних ярусов амфитеатра. Но галдеж северян и дребезжание «Недотроги» мешали мне разобрать, о чем говорится во вступлении к третьему акту этого шоу. Кажется, там упоминалось что-то про древние океаны, про бороздящие их деревянные парусные корабли, про китов, чьи скелеты до сих пор в изобилии разбросаны по Атлантике… Понятно, что на арене назревало нечто откровенно поганое, но при чем тут морские истории эпохи Чистого Пламени?
И вообще, куда я попал? Что я здесь делаю? Суждено ли мне когда-нибудь вернуться в мой привычный мир, пускай и там меня не ожидало ничего хорошего…
Описав круг, я по приказу домара остановил «Недотрогу» у подножия тропы Героев, по которой мы сюда спустились, и развернул бронекат носом к центру кратера. Глашатай завершил свою речь на возвышенной ноте, но не успело эхо его голоса утихнуть, как с той же террасы грянули фанфары. И без того
