в какой-то серый день –?листва, быть может, только вспыхнет тленно – простая тайна единства. Под шелест трав у ног, под пенье в заборе ветра –?свист и звон – о жизне-смерте-становленьи преобращающий закон. Мы, кто сомыслить ей не смеем, – от душ, от древ, до пыли плит – светильник, сытимый елеем, в котором общий дух горит. Пока еще то пламя тлеет, всепроникая естество, в светильнике не оскудеет духовной плоти вещество. Не тот, кто бренного дыханья с благоуханием ветров сорастворил благоуханье,– в ком умер мир живой –?тот мертв. * Невинно веруют живые, что нет мертвее неживых, не видя тени гробовые, дыхания не чуя их. И если мертвых целованье почувствуют на лбу своем, воскликнут только: наказанье – кто дверь! (– окно!)–?со сквозняком!.. Но –?сами этого не знают! – путеводимы волей их, солюбят с ними, сострадают, соделатели неживых. Как часто сам, уже у цели опасных дел, я постигал: те помыслы, что мной владели, мне в разум мертвый перст влагал. Перенасыщенную землю я вижу: тленьем персть пьяна. В ночном молчаньи часто внемлю – пылает зренье тьмой –?она! Ловлю я тени без предметов, свечение вкруг них травы; – слова таинственных советов: стань вне и утвердишься в. И просвещается сознанье: что смерть и где ее предел? ее ли наименованьем определил я свой удел! И тело к тленью приближая, остря пять помыслов, пять жал, волненьем сердце утомляя, не смерть ли жизнью почитал. Не новой плоти (воскрешенья!) кость мертвая веками ждет. В веках мы копим дух –?не тленье. Для смерти этот род живет. Искусство смерти, план предвечный: не прекращая плоть ее, стать в духе жизнью бесконечным; очищенное бытие. Когда шепчу жене любимой перволюбви первослова,– я тот же огнь неопалимый, не убивающий едва. Когда я предков тайнослышу: стань вне и утвердишься в, – все тем же внешним солнцем пышет от этой перстной головы. Сын –?по плоти отца –?я перстен, духовен –?в Прадеде –?я внук. Чту обручальный стертый перстень на мудрости усопших рук. И не понять, в его сияньи, тот, кто носил его,–?рожден или покинул мира зданье? и кто ты, смерть: она иль Он? * По плескам городских каналов, по кручам скученным жилья, колеблясь зыбко, кочевало в чем жил наш страх, твой луч –?жил я.
