друг-аватар: на крыше лоб подставив силам звездным, Миша – в миротеченья гороскоп –: седой и юный, оголенным, в ладонях солнца обожжен, в челне, ветрами оперенном, среди купающихся жен –: Таким –: движений мир и древний язык в устах, и глаз ожег,– плыл мимо берегов, деревень, как гойлем, глиняный божок. Обвившись диким виноградом, на острове лежали мы, цари желаний, вертоградом всех мудростей услаждены. Пир символов, духовных игрищ кимвалы –?о, словесный хмель! О тел отяжеленных гиря и окрыленность тех же тел! Он –?руки погружая в воды, я –?погружаясь в облака,– о том, что век –?венцом свободы, о том, что перстность как река, что мысленность побудит горе и кости воскресит в песке. Так мы обменивались гордо на нашем новом языке.
7
Любили вечности цветенье, где лоз библейских бьют ключи молитвенного омовенья,– тайн галахических ключи; где тишину замшелой речи, благословенья отчих рук с чертами ликов человечьих львы-ариели стерегут; где в агадические чащи за сернами вступают львы и где растут над жертвой чащи семицветущие стволы; где тленье гробового дыма в орнаменты растет, в слова, и выше,–?и уже над ними – шум: бури лиственной права; и рог орнамента где серной зари –?в зеленоголубом; – ползет на небо точкой с?рной знак древний, ставший светляком. От вечной трапезы вкушая в веках глаголавших богов, мы шли, свободно выбирая от всех писаний цветников. А близкой древностью, которой корона в прахе наших ног,– был старцев пляс под свитком торы, ревущий шейфер –?судный рог. Уставший Богом род: иаков, уставший с Богом спор вести. Неравность лет: нам, новым –?знаков синайских молний не снести. Арф вавилонских также внове нам тяжесть в тяжести оков. Они же, ветхие в сионе,– для них все это –?пыль веков... Избрав богоборений дело, мечтав две мудрости сличить в одну, сумел я только тело с другим свое соединить: сквозь гогот мстительных големов, преследовавших на мосту, достигли берега мы, ева, в ковчежце унося мечту...
8
Чтоб не была попалена виденьем вышним тварь,– духовной сей слепотой одарена она: скудельной, не греховной. А нам иной был страшный дар: разверстости на тайны ока – виссон из солнц, вселенский град на вечности горе высокой. В навершии надумных сил, блаженства длительности дивной
