Он сел за клавиши. Дыхание луны лицо морщинистое робко осветило. Ах, сколько было грусти и души в его глазах, какой-то гордой силы. Он заиграл. Лился за звуком звук. Под пальцами ожили клавикорды. Колеблясь, звали слез, тоски и мук волшебные и силь- ные аккорды. О чем он думал, немощный старик? Ужель –?под натиском волны воспоминанья, он молодость почувствовал на миг и поза- был и годы и страданья? И, окаймленное сребристой сединой, луной овеяно, лицо его ожило счастливой грезою –?печальною мечтой... А я сидел –?мне как-то грустно было.
14
Вечер
В качалке он затих. Она уснула. Тихо. По раме проведет сухим листом. Свеча дрожит. В саду рыдает лихо. Слышна походка мыши под столом. Она уснула. Тени резвой печки над нею свили радостный венец... В качалке он затих. И слышно: на крылечке размерно ходит выходец мертвец. Плетутся тени –?бледные монахи. Вот подойдут к свече и дунут на нее, вот к окнам отойдут и в них рождают страхи... Мышь пискнула. И робко и свежо. Она забредила. Ей стены отвечают. Прислушался, над книгою смотря,– все прежнее, лишь веселей мелькают над спя- щей зайчики пыхтящего огня.
15
Под кленами
Напротив церкви есть три клена. Пе- чаль какая-то в их тихом шуме есть. Как только ночь, склоняясь, плачут клены. Слез не унять и слез не перечесть. В прозрачный ручеек сливаются те слезы. Над ним вандиннии несутся и поют. Литвы туманной призрачные грезы! Оне манят, оне меня зовут. Их косы музыкой чудесною колышат, глаза, что звезды ясные, блестят... Но кто ни подойдет –?не взглянет, не услышит, – его вандиннии сейчас же усыпят. А я, – пойду я в лес. Я папоротник вижу; горит цветок мерцанием огней. Меч- тательный, тебя я ненавижу, но ты помо- жешь в напасти моей. Заворожу вандиннию с тобою. Злове- щую я за руку возьму; касаяся листвы, под лунною игрою, ее в спокойном танце закружу. Она глаза раскроет так устало, и ветер стон из уст ее сорвет. Как тень от обла- ка, всплеск ветреного вала на мох, зеленый мох бессильно упадет. Тогда я опущусь над нею на колени и буду гладить волосы ея. Зашевелятся волосы, как тени, и зазвучат симфонией ручья. К глазам моим глазами прикоснется. Ее ресницы сказки пропоют. В зрачках мерцающих зловещее зажжется, и сонмы повестей в их глуби оживут. Я после вспомню чудные обманы, вам расскажу в осенний ряд ночей... Пусть пи- лигримы –?мыслей караваны –?готовятся в дорогу поскорей.
16
В дороге (отрывок)
Мелькнуло лето ветром и дождями. Нет, топкая Волынь не жалует его. Приго- жей осень ей задумчивыми снами, – и осенью там тихо и тепло. Домa скучились, спускаяся к Горыни; разбросанные чахли тополя. Кудрявые сады, желтеющие дыни и за воротами туман-
