лодке, держа в руках тяжелое весло, словно баланс.
Рамирес пел старую рыбацкую песню на собственные слова. Мак-Левуд устал держать весло и недовольно произнес
— Я не люблю лодки, я не люблю воду! Я — человек, а не рыба!
Рамирес поморщился.
— Вечно ты жалуешься на все.
— А ты похож на женщину в своем дурацком камзоле! — продолжал ругаться Конор.
Рамирес отпустил весла и лодка остановилась посреди реки.
— Тебе не нравится мой камзол? — хмыкнул он. — А что тебе вообще нравится?
— Кузнечики! — невпопад воскликнул Конор.
— Почему? — недоуменно спросил Рамирес.
Он полез в карман и достал маленькую изящную табакерку, усыпанную драгоценными камнями. Засунув в нос небольшую шепотку табаку, он стал морщить нос, слушая ответ Мак-Левуда.
— Потому что мы их жарим и едим! — выкрикнул Конор.
Рамирес посмотрел на Мак-Левуда широко раскрытыми глазами.
— Отвратительно! — с чувством сказал он и громко чихнул.
Лодка качнулась и Конор едва не вывалился за борт
— Прекрати! — испуганно заорал он. — Я сейчас упаду, испанский павлин!
Рамирес гордо сказал:
— Я не испанец, а египтянин!
Конор сварливо набросился на него:
— Ты же сказал, что твоя фамилия Рамирес! Ты лжец!
Рамирес раздраженно вымолвил:
— Перед тобой человек чести! А от тебя пахнет дерьмом осла! Ты сам не знаешь, на что ты способен! Я сейчас покажу тебе!
Он стал раскачивать лодку. Конор заорал благим матом и, выронив тяжелое весло, упал в воду.
— Помогите! Помогите! — истошно вопил он.
Рамирес, налегая на весла, стал удаляться от того места, где барахтался Мак-Левуд.
— Я тону! Спасите!
Рамирес рассмеялся и крикнул:
— Ты не можешь утонуть, болван! Ты бессмертен!
Конор пошел ко дну, мысленно прощаясь с жизнью.
Однако спустя несколько секунд он почувствовал, что не испытывает ни малейших неудобств, связанных с пребыванием под водой. Он с восторгом посмотрел на проплывающую мимо стайку рыб и выпустил из легких пузырьки воздуха. «Я не утонул! Я жив! Ха-ха-ха!» — произнес он.
Конор вытащил из-за пояса меч и стал размахивать им, словно забыв, что находится под водой.
Рамирес сидел на берегу у небольшого костра, терпеливо ожидая появления из-под воды Конора. Вскоре недалеко от берега показалась мокрая голова Мак-Левуда. Хотя Рамирес сидел спиной к воде, он услышал, как Горец, стараясь ничем не выдать себя, подбирается сзади с мечом в руке.
Конор выбрался на берег и, взмахнув мечом, бросился на Рамиреса. Однако его мощный удар пришелся в пустоту. Рамирес вовремя отскочил и выхватил свой меч. Мак-Левуд почувствовал, как холодное лезвие прикоснулось к его затылку.
— Ты обращаешься с мечом, — рассмеялся Рамирес, — словно грудной ребенок.
Ловким движением он подцепил меч Конора и швырнул его вверх. Описав в воздухе высокую дугу, меч воткнулся в землю в полутора десятках метров от костра. Мак-Левуд проводил его взглядом и повернулся к Рамиресу. Вода стекала на землю с его одежды в волосах торчали обрывки водорослей. Непонимающим голосом он произнес:
— Этого не может быть! Это дьявольщина какая-то!
Из-под рубашки у него выпали несколько рыбок. Рамирес рассмеялся и успокаивающе сказал:
— Ты не можешь умереть. Смирись с этим.
Конор нервно захохотал, затем резко умолк.
— Я ненавижу тебя! — с чувством сказал он.
— Прекрасно! Вот с этого и начнем!..
— Но каким же образом всё это началось? Почему?
Мак-Левуд и Рамирес сидели в кузнице рядом с башней. Рамирес задумчиво взглянул на небо и произнес:
— А почему восходит солнце, например? А почему наступает тьма? Что такое звезды? Может быть, это лишь маленькие дырочки в покрывале ночи? Я не знаю… Никто не знает… Ты родился не таким, как все, понимаешь?
Конор вспомнил свою деревню и лица сородичей.
— Тебя будут бояться, — продолжал Рамирес. — Тебя будут изгонять, так же, как тебя изгнали из родной деревни…
Конор словно воочию увидал визжащую толпу, град камней и услышал крики: «Сжечь его! На костер!»…
Воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он не выдержал и отошел в сторону.
— Ты должен научиться хранить свою тайну до того момента, как наступит последняя встреча, — сказал Рамирес.
Конор обернулся.
— Какая встреча?
Рамирес подошел к нему и положил руку на плечо Конора.
Нас осталось очень немного. Время от времени ты будешь чувствовать как тебя тянет к другим таким же, как ты сам, пусть даже они живут в других странах. Нас тянет друг к другу, чтобы сразиться…
С этого дня Рамирес стал учить Конора всему, что знал и умел сам. Он заставлял его бегать по берегу моря, лазить по скалам, драться на мечах. Конор почти ничего не умел делать так, как было нужно. На первой тренировке он размахивал мечом, словно дубиной. Рамирес легко парировал его удары. Наконец, Конор бешено взревел и бросился на испанца с яростью разъяренного быка. Рамирес уклонился от удара, и меч Конора со всего размаху воткнулся в землю. Мак-Левуд стоял, тяжело дыша. Рамирес приставил клинок к его шеё и наставительно сказал:
— Во-первых, никогда не теряй рассудка. Во-вторых, если твоя голова будет отделена от шеи, то тебе придет конец.
Постепенно Конор стал овладевать искусством боя на мечах. Его движения уже не были так неуклюжи, как в первый раз, он не бросался на противника очертя голову, мог парировать удары. Но до совершенства было еще далеко. Когда в очередной раз он попытался нанести удар сверху, то чуть было не потерял равновесие и устоял на ногах, только опершись о меч.
— Никогда не нагибайся вперед. Ты подставляешь шею и теряешь равновесие.
В подтверждение своих слов он легонько подтолкнул пальцем Конора и тот упал на землю.
С каждым днем он дрался всё лучше и лучше. Тело его наполнялось силой, ум — знаниями. Однажды Конор спросил Рамиреса:
— А если бы мы с тобой должны были сражаться, ты бы отрубил мне голову?
Рамирес промолчал.
