Ранним утром они шли по берегу моря, босыми ногами ступая по мокрому песку.
— Мы должны драться до тех пор, пока на Земле не останется только один из нас. Знай, что ты находишься в безопасности только в своем собственном доме. Это даже не закон. Это традиция, — сказал Рамирес.
Из-за песчаной дюны на берег вышел красавец олень с ветвистыми рогами. Рамирес остановился.
— Ну, вот, наконец, — тихо сказал он, стараясь не спугнуть животное.
Конор недоуменно посмотрел на Рамиреса.
— Доверься мне, — сказал тот и положил руку ему на сердце. — Закрой глаза. Почувствуй, как у него бьется сердце… как в жилах у него течет кровь…
Подражая оленю, Рамирес стал шумно дышать и водить ногой по песку, словно копытом. Конор незаметно для себя погрузился в такое состояние, что смог физически ощутить жизнь, пульсирующую в десяти метрах от него. Он слышал стук сердца, шум крови, которую оно толкало по жилам, увидел раскрывающиеся легкие
— Чувствуешь? — тихо спросил Рамирес.
В висках Конора стала стучать собственная кровь. Энергия дикого животного словно передалась ему.
— Я чувствую… — прошептал он неуверенно. — Чувствую…
Рамирес улыбнулся.
— Тогда давай!
Он хлопнул Конора по плечу и рванулся с места.
— Я чувствую его, — произнес Конор.
Рамирес набегу обернулся.
— Мак-Левуд, давай!
— Я чувствую его! — уверенно повторил Конор. — Я чувствую!
Он бросился вперед с криком:
— Я чувствую его!
Конор быстро догнал Рамиреса, который взбирался по холму на высокий откос над морем.
— Эге-ге-ге-гей! — радостно кричал Мак-Левуд, обгоняя Рамиреса.
Он бежал наверх, широко расставив руки, словно пытаясь обнять море и горы вокруг.
— То, что ты сейчас ощущаешь, — крикнул Рамирес, — называется возбуждением!
Они с разгона прыгнули вниз, в холодную темную воду…
Наступил день, когда Рамирес решил проверить навыки Конора в обращении с мечом.
— Ну что ж, сразимся, — с улыбкой произнес Конор.
После того, как Конор парировал несколько коварных ударов Рамиреса, тот улыбнулся.
— Очень хорошо.
Он вновь напал на Мак-Левуда, вынуждая его защищаться. Конор отразил всё удары испанца, а затем ловким движением вышиб меч из рук противника. Толкнув его плечом, Конор повалил Рамиреса на землю и приставил лезвие меча к его горлу. Рамирес медленно поднял руки и с опасением взглянул на Мак-Левуда.
Конор пристально посмотрел в глаза Рамиреса, затем убрал меч и широко улыбнулся, протягивая руку.
— Дай руку, брат!..
…В воскресенье Мак-Левуд вместе с Хезер и Рамиресом отправились в деревню, на ярмарку. Хезер ходила по шумным рядам торговцев, выбирая продукты для ужина. Конор с испанцем медленно прохаживались в стороне от ярмарочного шума. Неподалеку от них вокруг деревянного помоста собралась толпа зевак, наблюдавших за традиционным для деревенских ярмарок в Шотландии кулачным боем. Двое широкоплечих крестьян ожесточенно колотили друг друга, раздевшись до пояса.
Рамирес с отвращением посмотрел на грубое развлечение и отвернулся. Конор нашел глазами в толпе Хезер, которая выбирала кур у молодой краснощекой торговки, и улыбнулся.
— Все, что мне нужно — это семья, — сказал он.
Рамирес хмуро взглянул на него.
— Ты не можешь иметь семью, Мак-Левуд. Ты не можешь иметь детей.
Конор развел руками.
— А как же Хезер? Неужели всё это напрасно?
Словно почувствовав что-то недоброе, Хезер обернулась. Конор мгновенно улыбнулся и широко расставил руки. Она взяла с деревянного прилавка сумку, в которую торговка сунула кур, расплатилась и подбежала к Мак-Левуду.
— Конор, я купила кур на ужин, — радостно улыбаясь, сказала она.
Он обнял и крепко поцеловал ее. Рамирес тяжело вздохнул и отвернулся.
— Я пойду еще что-нибудь посмотрю из одежды, — сказала Хезер.
Она быстро пошла к другим рядам, проталкиваясь между оживленно галдевшими возле прилавка со сладостями мальчишками.
— Кыш, сорванцы! — крикнула она, когда кто-то из них дернул её за золотистую косу.
Наблюдавший за ней Конор нежно улыбнулся и сказал, обращаясь к Рамиресу:
— Как она красива!
Рамирес положил ему на плечо руку.
— Ты должен оставить ее, брат.
Конор мрачно отвернулся и сел на каменную ограду. Рамирес подошел к нему и сказал:
— Мак-Левуд, я родился две тысячи четыреста тридцать семь лет назад в Египте. За то время, что я прожил, у меня было три жены. Последней из них была Шимико, японская принцесса. Её отец, император Мацумори, был гением.
Рамирес наполовину вытащил из бамбуковых ножен свой меч с резной рукояткой, изображающей крылатого дракона. Он похлопал рукой по клинку и произнес.
— Мацумори выковал этот меч в пятьсот тридцатом году до Рождества Христова. Этот меч уникален. — Он помолчал несколько мгновений и добавил: — Так же, как уникальна была его дочь…
Он вынул меч из ножен целиком и протянул его Конору. Тот пытливо осмотрел клинок и протянул его обратно. Рамирес аккуратно сунул меч обратно в ножны.
— Когда она умерла, я думал, что не смогу жить, — задумчиво произнес Рамирес. — Я хочу, чтобы ты не узнал такой боли. Прошу тебя, оставь Хезер.
Конор подавленно молчал, глядя на девушку, которая выбирала себе новую юбку. Наконец, он встал и медленно побрел к холмам…
Конор и Рамирес сидели на небольшой деревянной площадке почти у самой вершины башни. Внизу, под высокой винтовой лестницей, Хезер возилась с выстиранным бельем. Она развешивала на веревке рубашки Конора.
— Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились? — спросил Рамирес.
— Да.
— Тогда ты чувствовал себя так же?
Конор мрачно кивнул головой.
— Да, но такое же чувство я испытал раньше, когда Мак-Левуды сражались в долине с Караганами. Это было чувство смерти.
Перед его глазами возникло оскаленное в злобной ухмылке лицо Дермота Карагана, который вонзал огромный меч ему в грудь. Конор поморщился, вспомнив об этом.
Рамирес потрогал себя за ухо, в котором висела серебряная сережка, и покачал головой.
— Я знаю, кто такой Караган. Он один из нас. Именно из-за него я обучаю тебя всему, что знаю.
— Ты знаешь его? — удивленно взглянул на Рамиреса Мак-Левуд. — Откуда?
— Когда ты проживешь сто лет, ты тоже будешь знать всех себе подобных, — усмехнулся испанец. — Он вырос в диком горском племени, где каждый мужчина должен быть только воином. Знаешь, как они развлекаются, Мак-Левуд? Они заставляют маленьких детей драться в загоне с голодными собаками за
