ним в философии позитивизма. Русский же социализм развивался на основаниях традиций успешной критики лютеранского идеализма с точки зрения русского диалектического материализма и не нуждался в компромиссах с идеализмом. Поэтому с появлением первых системных работ Маркса в середине 19 века его учение нашло в разночинских кругах России гораздо более глубокое понимание, чем это было в самой Германии, что имело огромное значение для дальнейшей судьбы русского народа и мира в целом.
В 40-50-х годах девятнадцатого столетия вся идейная борьба в России была сосредоточена вокруг вопроса о крепостном праве. Среди сторонников отмены крепостнических порядков в это время выделились два течения с непримиримо противоположными взглядами на способы осуществления разрыва с крепостными отношениями. С одной стороны были те, кто предлагали бороться за либеральные реформы, посредством либеральных реформ предотвращать революционный взрыв недовольства народных низов. Они выражали настроения определённых слоёв мещанских и представителей дворянского сословия, чьи интересы определялись коммерческими связями с западной Европой. Либеральные реформы позволили бы им расширять торговлю российскими сырьевыми товарами с наиболее развитыми западноевропейскими государствами, подчинили бы внутреннее производство Российской империи их стремлениям получать самую высокую прибыль на посреднических сделках, в том числе при завозе промышленных изделий из западной Европы. Само появление и существование либеральных реформаторов было обусловлено отсталостью народного общественного бытия и городского социального умозрения государствообразующего этноса России от того общественного бытия и городского социального умозрения, которое складывалось в наиболее развитых государствах западной Европы.
С другой стороны собирались с силами русские революционные демократы, прямые политические наследниками традиций русской дворянской демократии и декабристов. Они хотели изменить существо народных общественных отношений, оторвать их от средневекового православного сознания, чтобы повернуть русский народ к светскому демократическому самоуправлению, добиться социальной справедливости на основе представлений о создании условий для производительного общественного труда, только и позволяющего обеспечить собственное производство продуктов общественного потребления. В их представлениях торговля имела подчинённое, обслуживающее производство значение, не должна была получать спекулятивную посредническую прибыль. Именно революционные демократы выражали архетипические побуждения государствообразующего этноса, то есть русских, стремились оседлать эти побуждения для воплощения своих идеалов обновлённых общественных отношений.
Во второй четверти 19 века экономическое развитие Российской империи всё значительней отставало от экономического развития Англии и Франции. После английского промышленного переворота состояние экономики стало определять мануфактурное и индустриальное заводское производство, основывающееся на городских производственных отношениях, на городской культуре массового социального поведения. Внедрение паровых двигателей в самых разных отраслях хозяйства Англии и Франции, изобретение паровоза и строительство железных дорог многократно повышали производительность труда на промышленном производстве, облегчали переход на рыночный товарообмен в удалённых от морей и рек землях, способствуя подъёму и в них городского хозяйствования и искоренению традиций феодальных порядков. Под воздействием капиталистической индустриализации, как в Англии, так и во Франции ускорялись социально-политические преобразования, происходила урбанизация населения, повышался общий уровень образования, городской и общественной культуры носителей традиций родоплеменных общественных отношений.
После революционных и контрреволюционных потрясений 1848 года отказ от крепостного права в германских государствах и в Австрийской империи позволил им тоже ступить на путь ускоренного индустриального развития, но осуществляемого и направляемого феодально-бюрократической государственной властью. В России же крепостное право делало правящий класс дворян-помещиков не заинтересованным в городских производственных отношениях, препятствовало возникновению крупных индустриальных городов, сохраняло удельно-крепостническую старину. Оно же способствовало тому, что в стране происходило накопление только спекулятивно-коммерческого капитала и главным образом в столице на основе обслуживания торговли с Западной Европой, куда продавалось сырьё и откуда ввозились изделия промышленного производства. Складывающееся господствующее положение спекулятивно-коммерческих интересов в товарообменных отношениях с Западной Европой разлагало коррупцией и взяточничеством, либеральным эгоизмом аристократию и чиновно-полицейскую власть, расшатывало империю изнутри неё самой. Индустриальные заводы в России создавались, но не на основе рыночного спроса и предложения. Чаще всего они строились приезжими европейскими предпринимателями, которые нанимали для самой сложной и ответственной работы иностранцев, имеющих необходимую культуру производственных отношений, а в самой России использовали дешёвоё сырьё и низкооплачиваемую рабочую силу городского плебса. Однако именно царское самодержавие оставалось главным заказчиком индустриальных изделий и определяло направление развития предприятий регламентацией того, что было необходимо для самой царской власти. Собирая налоги с крестьянского населения огромной империи и пошлины с торговли, самодержавная власть русских царей смогла делать отдельные значительные заказы, которые позволяли начать промышленный переворот и в России. Так, для налаживания железнодорожных перевозок при непосредственном участии царя Николая Первого и под его надзором закладывалось собственное производство паровозов, пассажирских и грузовых вагонов, а построенная в 1851 году между Москвой и Санкт-Петербургом железная дорога одно время была самой протяжённой в мире. Но строились железные дороги без учёта рыночной целесообразности, мало заинтересованными в них крепостными крестьянами и при разнузданном воровстве всевозможных правительственных чиновников. Поэтому они, как и другие подобные примеры, не изменяли лица страны, оставались затратным и исключительным явлением.
В предшествующем восемнадцатом столетии действенный надзор за чиновниками осуществляла дворянская демократия, и именно служилое дворянство задавало направление регламентации хозяйственной жизни в интересах всего военно-управленческого сословия. Но при Николае Первом произошло устойчивое разделение русского дворянства на служилое и не служилое, живущее с поместий, а многочисленное чиновничество и полиция заменили дворянскую демократию, превратились в главную опору самодержавия, в среду, в которой часть служилого дворянства сама проникалась нравами, чуждыми представлениям о сословных чести и долге, об общественной этике и морали. Под влиянием светского атеизма дворянства имперское чиновничество отрывалось от народного христианского мировоззрения, но, отринув сдерживающее индивидуализм христианское мировоззрение, не имея родоплеменных и сословных правил поведения, оно в большинстве отдавалось настроениям либерального цинизма и разнузданного эгоизма. Тому же способствовало и лицемерие царской власти. С одной стороны, она всячески заигрывала с русским народным патриотизмом, а с другой стороны, не доверяла русским народным настроениям крепостного крестьянства, дворянства и разночинцев, с помощью имперского чиновно-бюрократического и полицейского произвола и привлечения на службу иностранцев ставила себя над этими настроениями как надобщественная власть. Характерным было замечание Николая Первого своему сыну: «Русские служат своему отечеству. А немцы – нам, Романовым». Следствием такого положения дел было то, что из-за возбуждения бессознательного умозрения в среде русских дворян, а затем и разночинцев набирали влияние революционно-демократические идеи с тем смыслом, что царское самодержавие является чужеродным, крайне враждебным русскому народу, паразитирует на нём, а потому заслуживает революционного свержения. Эти идеи отталкивались от традиций родоплеменных общественных отношений и представлений, а потому были неискоренимыми и неуклонно усиливались, укоренялись во всех слоях русского населения.
Не подотчётные русским сословиям и общественно-политическим силам чиновники расшатывали государственную власть. Взяточничество, воровство и кумовство сделали чиновно-полицейское
