на доске и под свежим впечатлением мелом и углем нарисовал портрет
приснившегося ему человека на штукатурной стене его комнаты. На другой день
отец мой пришел будить Лермонтова, увидел нарисованное, и Лермонтов
рассказал ему, в чем дело. Лицо изображенное было настолько характерно, что
отец хотел сохранить его и призвал мастера, который должен был сделать раму
кругом нарисованного, а самое изображение покрыть стеклом, но мастер оказался
настолько неумелым, что при первом приступе штукатурка развалилась вместе с
рисунком. Отец был в отчаянии, но Лермонтов успокоил его, говоря: «Ничего, мне
эта рожа так в голову врезалась, что я тебе намалюю ее на полотне», — что и
исполнил. Отец говорил, что сходство вышло поразительное.
Февраль. С. 508—509
Итак, по шотландским преданиям, фамилия Лермонтов восходит, ни
более ни менее, как к XI столетию, и связывается с трагическою историею
Макбета, увековеченного гением Шекспира. Понятно после этого, что генеалогия
от герцога Лермы не может иметь места, а вместе с тем решается и
этимологическая сторона вопроса — о правописании этой фамилии, которая
непременно должна бы писаться через «о» (официально же она должна писаться
через «а», потому что так записаны Лермонтовы и в гербовике и почти во всех
официальных документах). Переход «о» в «а» весьма легко объясняется
московским аканьем, тем более, что имя Лермонта имело и имеет ударение на
первом слоге.
Кн. 7. С. 557—558
В пограничном с Англиею краю Шотландии, вблизи монастырского
города Мельроза, стоял в XIII веке замок Эрсильдон, где жил знаменитый в свое
время и еще более прославившийся впоследствии рыцарь Лермонт. Славился он
как ведун и прозорливец, смолоду находившийся в каких-то загадочных
отношениях к царству фей и потом собиравший любопытных людей вокруг
огромного старого дуба на холме Эрсильдон, где он прорицательствовал и между
прочим предсказал шотландскому королю Альфреду III его неожиданную и
случайную смерть. Вместе с тем эрсильдонский владелец был знаменит как поэт,
и за ним осталось прозвище стихотворца, или, по-тогдашнему, рифмача — Thomas
the Rhymer; конец его был загадочен: он пропал без вести, уйдя вслед за двумя
белыми оленями, присланными за ним, как говорили, из царства фей. Через
несколько веков одного из прямых потомков этого фантастического героя, певца и
прорицателя, исчезнувшего в поэтическом царстве фей, судьба занесла в
прозаическое царство московское. Около 1620 года «пришел с Литвы в город
Белый из Шкотской земли выходец именитый человек Юрий Андреевич Лермонт
и просился на службу великого государя, и в Москве крещен из кальвинской веры
в благочестивую. И пожаловал его государь царь Михаил Федорович восемью
деревнями и пустошами Галицкого уезда, Заболоцкой волости. И по указу
великого государя договаривался с ним боярин князь И. Б. Черкасский, и
приставлен он, Юрий, обучать рейтарскому строю новокрещенных немцев старого
и нового выезда, равно и татар». От этого ротмистра Лермонта в восьмом
поколении происходит наш поэт, связанный и с рейтарским строем, подобно
этому своему предку XVII в., но гораздо более близкий по духу к древнему своему
предку, вещему и демоническому Фоме Рифмачу, с его любовными песнями,
