в альбоме. На требование вошедшего показать, в чем дело, Лермонтов захлопнул
альбом, а когда Мартынов, настаивая, хотел его выхватить, то Глебов здоровою
рукою отстранил его, а Михаил Юрьевич, вырвав листок и спрятав его в карман,
выбежал. Мартынов чуть не поссорился с Глебовым, который тщетно уверял его,
что карикатура совсем к нему не относилась.
Действительно, Лермонтов надоедал Мартынову своими насмешками, у
него был альбом, где Мартынов изображен был во всех видах и позах.
вестник. 1889. Кн. 2. № 6. С. 315
Тут высказалась, говорили они (представители высшей аристократии в
Пятигорске. —
ушко из-за накинутой львиной шкуры.
Все подробности его поведения, приведшего к последней дуэли, носят
черты фаталистического эксперимента.
Некоторые из влиятельных личностей из приезжающих в Пятигорск
представителей общества, желая наказать несносного выскочку и задиру, ожидали
случая, когда кто-нибудь, выведенный из терпения, проучит ядовитую гадину.
Как в подобных случаях это было не раз, искали какое-нибудь подставное
лицо, которое, само того не подозревая, явилось бы исполнителем задуманной
интриги. Так, узнав о выходках и полных юмора проделках Лермонтова над
молодым Лисаневичем, одним из поклонников Надежды Петровны Верзилиной,
ему через некоторых услужливых лиц было сказано, что терпеть насмешки
Михаила Юрьевича не согласуется с честью офицера. Лисаневич указывал на то,
что Лермонтов расположен к нему дружественно и в случаях, когда увлекался и
заходил в шутках слишком далеко, сам первый извинялся перед ним и старался
исправить свою неловкость. К Лисаневичу приставали, уговаривали вызвать
Лермонтова на дуэль — проучить. «Что вы, — возражал Лисаневич, — чтобы у
меня поднялась рука на такого человека!»
Есть полная возможность полагать, что те же лица, которым не удалось
подстрекнуть на недоброе дело Лисаневича, обратились к другому поклоннику
Надежды Петровны, Н.С. Мартынову.
Я показывал ему, как ушёл, что не намерен служить мишенью для его
ума, но он делал вид, будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три
тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно, просил его
перестать, и хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою
очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. Потом
он взялся за прежнее…
Мартынов показывался всякий раз на водах в каком-то необыкновенном
костюме и волочился за одною дамою, и довольно неудачно. Лермонтов сочинил
на него какие-то стихи, к ним присовокупил и нарисованный им очень похожий
портрет Мартынова в странном его костюме. Все это он поднес Мартынову,
