менее из общих знакомых и нашего круга. Сколько мне помнится, разлад пошел
из-за того, что князю Голицыну не дозволили пригласить на бал двух сестер
какого-то приезжего военного доктора сомнительной репутации. Голицын в
негодовании оставил наш круг и не участвовал в общей затее. Я упоминаю об
этом обстоятельстве, потому что Голицын ровно через неделю после нашего бала
давал такой же на свои средства в казенном саду, где для этого случая была
выстроена им даже галерея. В этот-то день, то есть 15 июля, и случилась дуэль
Лермонтова, и бал Голицына не удался, так как его не посетили как все близкие
товарищи покойного поэта, так и представительницы лучшего дамского общества,
его знакомых...
Мы принялись за дело с таким рвением, что праздник вышёл — прелесть.
Площадку перед гротом занесли досками для танцев, грот убрали зеленью,
коврами, фонариками, а гостей звали, по обыкновению, с бульвара. Лермонтов
был очень весел, не уходил в себя и от души шутил и смеялся, несмотря на
присутствие armee russe. Нечего и говорить, что князя Голицына не только не
пригласили на наш пикник, но даже и не дали ему об нём знать. Но ведь
немыслимо же было, чтоб он не узнал о нашей проделке в таком маленьком
городишке. Узнал князь и крепко разгневался — то он у нас голова был, а то вдруг
и гостем не позван. Да и не хорошо это было, почтенный он был, заслуженный
человек.
За что поссорилась молодёжь с кн. Голицыным, не знаю, только его не
было на этом пикнике, в отместку за это, он не пригласил нас на бал, который
затеял в казённом саду 15 июля, в день своих именин. Зала готовилась из ковров,
зеркал и деревьев под открытым небом; весь сад должен был быть
иллюминирован и в заключение фейерверк.
Как же я весело провела время. Этот день молодые люди делали нам
пикник в гроте, который был весь убран шалями; колонны обвиты цветами, и
люстры все из цветов; танцевали мы на площадке около грота; лавочки были
обиты прелестными коврами; освещено было чудесно; вечер очаровательный,
небо было так чисто; деревья от освещения необыкновенно хороши были, аллея
также освещена, и в конце аллеи была уборная прехорошенькая; два хора музыки.
Конфет, фрукт, мороженого беспрестанно подавали; танцевали до упаду;
молодежь была так любезна, занимала своих гостей; ужинали; после ужина опять
танцевали; даже Лермонтов, который не любил танцевать, и тот был так весел;
оттуда мы шли пешком. Все молодые люди нас провожали с фонарями; один из
них начал немного шалить. Лермонтов как cousine, предложил сейчас мне руку;
мы пошли скорей, и он до дому меня проводил.
Т. 73. С. 766
Наш бал сошёл великолепно, все веселились от чистого сердца, и
Лермонтов много ухаживал за Идой Мусиной-Пушкиной.
Бал продолжался до поздней ночи или, лучше сказать, до самого утра.
Семейство Арнольди удалилось раньше, а вскоре и все стали расходиться. Я
говорю «расходиться», а не «разъезжаться», потому что экипажей в Пятигорске
