...Я оканчивал магистерский экзамен в Московском университете, служил
учителем и надзирателем в Университетском благородном пансионе, для
поступления в который бабушка М. Ю. Лермонтова Елизавета Алексеевна
Арсеньева привезла его в Москву. Осенью 1926 года я, по рекомендации
Елизаветы Петровны Мещериновой, близкого друга и, кажется, дальней
родственницы Арсеньевой, приглашен был давать уроки и мне же поручено было
подобрать других учителей двенадцатилетнему ее внуку.
...Московский университетский пансион вполне удовлетворял
требованиям общества и стоял наравне с Царскосельским лицеем.
материалы. М.: Соцэкгиз, 1939. С. 112
Нас, первогодичных, было, помнится, человек сорок. Между прочим, тут
был и Лермонтов, впоследствии знаменитый поэт, тогда смуглый, одутловатый
юноша, с чертами лица как будто восточного происхождения, с чёрными
выразительными глазами. Он казался мне апатичным, говорил мало и сидел всегда
в ленивой позе полулёжа, опершись на локоть. Он недолго пробыл в университете.
С первого курса он вышел и уехал в Петербург. Я не успел познакомиться с ним.
Когда в 1828 году Лермонтов поступил в Университетский пансион,
старые его традиции еще не совершенно исчезли. Между учащимися и учащими
отношения были добрые. Холодный формализм не разделял их. Интерес к
литературным занятиям не ослаб. Воспитанники собирались на общее чтение, и
издавался рукописный журнал, в котором многие из них принимали участие.
Преподавание было живое, имелось в виду изучение славных писателей древних и
новых народов, а не грамматического балласта, под коим в наши дни разумеют
изучение языков.
Кузина (Екатерина Сушкова. —
показывала мне стихи, которые Лермонтов писал ей в альбом, я находила их
дурными, особенно потому, что они не были правдивы. В то время я была в
полном восторге от Шиллера, Жуковского, Байрона, Пушкина; я сама пробовала
заняться поэзией и написала оду на Шарлотту Корде, и была настолько разумна,
что впоследствии ее сожгла. Наконец, я даже не имела желания познакомиться с
Лермонтовым, — так он мне казался малосимпатичным.
Он тогда был в благородном пансионе, служившим приготовительным
пансионом при Московском университете.
...Мишель поступил полупансионером в Университетский благородный
пансион, и мы переехали с Тверской-Поварской на Малую Молчановку в дом
Чернова. Пансионская жизнь Мишеля была мне мало известна, знаю только, что
там с ним никаких не было историй: <...> Я сам в пансионе был один только раз,
на выпускном акте, где Мишель декламировал стихи Жуковского: «Безмолвное
море, лазурное море, стою очарован над бездной твоей». Впрочем, он не был
мастер декламировать и даже впоследствии читал свои стихи довольно плохо.
Справедливое замечание одного из лучших публицистов наших, что «в
