Лермонтов тотчас же вступил в Московский университет и прямо
наткнулся на историю профессора Малова, вследствие которой был исключен из
университета и поступил в юнкерскую школу.
Когда я был уже на третьем курсе, в 1831 году поступил в университет по
политическому же факультету Лермонтов, неуклюжий, сутуловатый, маленький,
лет шестнадцати юноша, брюнет с лицом оливкового цвета и большими черными
глазами, как бы исподлобья смотревшими.
Кн. 1. Вып. 1. С. 112
Студент Лермонтов, в котором тогда никто из нас не мог предвидеть
будущего замечательного поэта, имел тяжелый характер, держал себя совершенно
отдельно от всех своих товарищей, за что, в свою очередь, и ему платили тем же.
Его не любили, отдалялись от него и, не имея с ним ничего общего, не обращали
на него никакого внимания.
Вообще студенты последнего курса не очень-то сходились с
первокурсниками, и потому и я был мало знаком с Лермонтовым, хотя он и часто
садился подле меня; тогда еще никто и не подозревал в нем никакого
поэтического таланта.
Однообразно тянулась жизнь наша в стенах университета. К девяти часам
утра мы собирались в нашу аудиторию слушать монотонные, бессодержательные
лекции бесцветных профессоров наших: Победоносцева, Гастева, Оболенского,
Геринга, Кубарева, Малова, Василевского, протоиерея Терновского. В два часа
пополудни мы расходились по домам.
Лермонтов любил посещать каждый вторник тогдашнее великолепное
Московское Благородное собрание, блестящие балы которого были
очаровательны. Он всегда был изысканно одет, а при встрече с нами делал вид,
будто нас не замечает. Не похоже было, что мы с ним в одном университете, на
одном факультете и на одном и том же курсе. Он постоянно окружен был
хорошенькими молодыми дамами высшего общества и довольно фамильярно
разговаривал и прохаживался по залам с почтенными и влиятельными лицами.
Танцующим мы его никогда не видели.
Я не помню, конечно, какое именно стихотворение представил Лермонтов
Мерзлякову; но через несколько дней, возвращая все наши сочинения на заданные
им темы, он, возвращая стихи Лермонтову, хотя и похвалил их, но прибавил
только: «молодо-зелено», какой, впрочем, аттестации почти все наши сочинения
удостаивались.
...Я был одно время редактором рукописного журнала «Улей», в котором
помещались некоторые из первых стихотворений Лермонтова (вышедшего из
пансиона годом раньше меня).