— Прошу извинить меня за беспокойство… Знаю, что вы человек очень занятый… Но я не могла устоять перед искренним желанием приветствовать ту твёрдость, которую вы проявили позавчера при встрече визави со всеми этими бизнесменами… Да, Фред мне всё рассказал…
— В самом деле, мадам?
— И сделал это он с некоторым скрытым восхищением, чего никогда раньше я за ним не замечала по отношению к кому-либо… Думаю, что он питает большое внутреннее уважение к вам и к тому произведению искусства, что вы хотите создать… Поймите меня, он никогда не встречал человека, подобного вам… Впрочем, я тоже! И я уверена, что вы добьётесь своего!
— Если поможет нам Бог, мадам!
— Месье Серваль, — голос становился более пылким, — я, конечно, покажусь вам совершенно безумной, но вот уже несколько недель я только и мечтаю тоже внести свой вклад в ваше прекрасное дело… Если бы вы знали, как мне постыла эта пустая жизнь, которую я веду долгие годы! Мне кажется, меня принимают всего-навсего за предмет роскоши, который выставляют напоказ почти повсюду… По прихоти Фреда я участвую в каком-то параде, который нужен ему затем, чтобы пускать пыль в глаза людям, с которыми он собирается иметь дело… А в глубине души, я думаю, он презирает меня: я для него не более чем красиво одетая кукла, которую он берёт с собой туда, где намерен устроить выставку своего богатства, чтобы возбудить к себе доверие, и, кроме этого, я для него значу не больше его кадиллака: как тот, так и я составляем часть движимого имущества, бьющего в глаза своим блеском… Это ужасно! Я больше не могу! Я хотела бы что-нибудь сделать, чтобы быть наконец полезной! Вы но хотите, чтобы я вам помогла? Я всегда считала, что пылкая женщина может добиться успеха там, где мужчина, кем бы он ни был, не имеет никаких шансов на удачу… Вы достаточно хороший психолог и знаете, где я могла бы быть вам полезной. Обещаю вам преданно выполнять то, что вы потребуете.
Беловолосый мужчина спокойно слушал её, и его невозмутимое лицо не выражало ни малейшего удивления. Сейчас, когда она смолкла, её дрожащие губы, казалось, выражали страстное желание услышать желанный ответ. Во взволнованном взгляде сквозило нетерпение. Эта русоволосая женщина теперь вызывала не восхищение, но скорее жалость.
— Я очень растроган, — прервал своё молчание Андре Серваль, — тем предложением, что вы мне сделали. К сожалению, я не представляю себе, где можно было бы использовать вашу компетенцию. Женщины — довольно редкое явление на строительстве… Много ли вы знаете об архитектуре?
— Я слышала недавно в радиопередаче, посвящённой французским женщинам, которые стали руководителями предприятий, что одна из них управляет бригадой рабочих, специализирующихся на поддержании и ремонте соборов и древних церквей.
— Это вполне возможно, но «реставратор» — это не «создатель»! Я едва ли могу представить себе женщину в качестве художественного руководителя работ… Во всяком случае, та, о ком вы говорите, вероятно, закончила Школу Изящных Искусств, а я не думаю, чтобы о вас можно было бы сказать то же самое.
— Я вполне отдаю себе отчёт о том, что в вашем деле я — невежда, не имею никакого диплома, но подумайте, какое это имеет значение для той миссии, что. вы могли бы мне доверить? Может быть, мне подошла бы деятельность агента по продаже ценных бумаг или поиску других капиталистов, которые могут вам потребоваться, если финансовая организация, созданная месье Рабироффом, распадётся?
— Даже если это и произойдёт, собор всё равно будет построен, я вам гарантирую это! Но я не могу позволить себе использовать красоту и очарование женщины в качестве приманки в целях финансирования божественного сооружения!
— Я уверена, что смогу оказать вам полезные услуги в других областях! Не забывайте, месье Серваль, что у женщин срабатывает сначала инстинкт…, а он никогда не ошибается! В большинстве случаев именно наше сердце и наше упорство восполняют недостаток основных знаний, которые скучны для нас… Я не могу поверить, что вам не может понадобиться женщина в художественном предприятии такого размаха.
— Нам в дальнейшем, вероятно, понадобятся несколько женщин для наших мастерских, либо для тонкой оправки камней, либо для работы с золотой парчой, но, безусловно это сотрудничество будет немного примитивным…
— Почему у вас такое презрение по отношению к нам?
— Одной из самых больших ошибок современного мира было, мадам, то, что он мало-помалу допустил женщину к мужским профессиям. Я совсем не хочу этим сказать, что я антифеминист! Женщина необходима в обществе, где она имеет преобладающую роль благодаря тому, что является естественным центром очага и семьи, но есть ли необходимость в женщинах-врачах, женщинах-адвокатах, женщинах- инженерах или даже в женщинах-военных? Разве это не профессии, которые они украли у мужчин? Почему хотите вы непременно избежать вашего человеческого предназначения? Достаточно только на вас посмотреть: вы воплощаете в себе Женщину, мадам, со всем тем, что это слово в себе включает: одновременно магию и реальность, достоинства и недостатки, порыв и слабость, любовь и ненависть… Зачем вам ещё что-то искать? Я считаю даже, что ваше облагораживающее присутствие рядом с таким человеком, как этот Рабирофф, необходимо. Вы дали мне только что понять, что если бы при нём не было вас, то была бы другая… Честно говоря, я предпочитаю, чтобы это были вы! Я вас совершенно не знал до того, как вы сейчас посетили меня… Теперь я ценю вас ещё больше. Даже благодарю вас за то, что вы преодолели вашу естественную гордость, чтобы прийти сюда… Вы хотите мне помочь, мадам? Вы можете это сделать лучше кого бы то ни было благодаря своему влиянию на человека, который не всегда следовал прямым путём, но для которого лучше было бы сейчас оставаться на нём. Вы единственная, несомненно, кто способен добиться, чтобы ваш друг вновь стал честным… Помогите мне в этом, и вы станете первым из моих «сотрудников».
— Я попытаюсь…
— Оставьте ваше существование ради роскоши и удовольствия, чтобы вновь стать человеком! Сможете ли вы это сделать?
— Смогу, — ответила она после мгновенного колебания, если вы позволите мне приходить к вам чаще.
— Как и все мои сотрудники, вы здесь у себя, мадам.
— Вы теперь будете считать меня принадлежащей к вашей организации?
— Может быть, вы станете её лучшим элементом?
— Благодарю! Вы мне расскажете понемногу всё, что я должна советовать Фреду.
— В настоящий момент у вас только одна миссия: попробовать искоренить из замечательного мозга этого человека безрассудную потребность бросаться в спекуляции и «делать дела» любой ценой! Если удастся направить потенциал такого прекрасного ума только на будущее нашего собора, мы сможем заложить первый камень уже через несколько месяцев! Необходимо сориентировать Рабироффа на эту единственную цель, не останавливаясь даже, если придётся льстить его гордости, в которой заключена его истинная сила. Гордость может быстро перейти в достоинство! Вам нужно будет дать понять своему другу, со всем вашим женским умением, что работа над собором будет для него венцом карьеры, и те, которые позже будут судить о нём, обязаны будут сказать: «Если бы не финансист Рабирофф, это грандиозное сооружение не было бы построено!» Вы понимаете меня?
— Очень хорошо… Только, чтобы добиться результата, на который вы рассчитываете, с таким человеком, как Фред, нужно суметь освободить его последовательно от некоторых пагубных влияний. Под его авторитарной сущностью и готовностью всем командовать скрывается слабость перед тем, кто прав и говорит более убедительно. Поэтому-то он и восхищался вами позавчера: вы говорили как старший и показались ему более сильным. Запомните то, что я вам говорю. Никогда впредь не теряйте из виду, что среди тех членов общества, с которыми вы недавно познакомились, некоторые могут быть очень опасными… Худший из них, по моему мнению, так называемый Сильвио Перана… Этот генуэзец способен на всё, даже на преступление.
— Преступление никогда не бывает оправдано, мадам… Я разделяю ваше мнение: я мог как-то наблюдать этого человека, и мне совсем не понравился его блуждающий взгляд.
— Самая большая из всех ошибок, допущенных до сего дня Фредом, состоит в том, что он доверил ему связи с предприятиями религиозного искусства, которые должны будут работать для собора.
— Будьте спокойны, я там наведу порядок!
