тела влияет на состояние ума. Чем быстрее шаг, тем быстрее ум.
Но ту часть, которая касается ягодиц, я по-прежнему считаю странной, сколько бы мы с Джули ни пытались это делать. За несколько минут наши ягодицы возвращаются в исходное положение.
Чтобы убедиться, что мы с Джули на правильном пути, я позвонил более консервативному доктору Джеффри Катцу, профессору Гарварда и автору книги Heal Your Aching Back [209]. Что он посоветует? Его рекомендации не так подробны, как у Фитцгордона. Прежде всего – не придавать этому слишком большого значения.
– Доказательная медицина занимается изучением осанки на практике.
AstraZeneca[210] не спонсирует исследования, и лучший совет пока – вытягивать позвоночник и стоять прямо. Так что теперь я, по крайней мере, могу не обращать внимания на предложения выпячивать задницу.
В своей книге Катц дает рекомендации тем, кто страдает от болей в спине. Я проверил их на себе:
• Упражнения для шеи. Прижмите ладонь ко лбу на десять секунд, как будто хотите сказать: «О боже!» (Я так и сделал, когда понял, что мне придется выполнять еще один комплекс упражнений: руки, ноги, шея – я не укладываюсь в час.)
• Садитесь в кресло как можно глубже. Это важно для нас с Джули: мы вечно сидим как мешки с мукой.
• Если нужно что-то поднять с земли, присядьте с прямой спиной (работают коленные суставы), затем встаньте (нагрузка на мышцы ног). Я знал об этом. Но руководствовался ли я подобными советами? Нет. Это стало для меня откровением. Я получил мгновенное избавление от боли. Теперь я стараюсь не наклоняться. Если я хочу обсудить с Лукасом что-нибудь важное (например, сюжет Yo Gabba Gabba![211]), то сажусь на корточки, а потом встаю резким движением. И уже не чувствую себя таким больным и старым.
…И снова приседания
Кажется, я стал любителем приседаний. Фитцгордон был бы доволен. Как и многие, он считает, что мы должны приседать в ожидании автобуса и за едой, как веками делали азиаты. Вопрос остается малоизученным, но, готов поклясться, это полезнее, чем сидеть.
Когда я попробовал присесть в первый раз, было очень больно. Я сказал Джули, что чувствую себя так, будто в моих ногах менструальные спазмы. Сравнение ее удивило. Оказалось, я приседал неправильно. Когда вы приседаете «по-азиатски», стопа соприкасается с землей носком, ноги широко расставлены, руками вы удерживаете равновесие.
Я попробовал присесть так первый раз, после того как отвел Джаспера в школу.
– Здесь есть место, – мужчина в куртке с символикой Yankees подвинулся.
– Спасибо. Так мне больше нравится.
Он невозмутимо кивнул.
Прошел месяц, и я чувствую себя лучше. Боль возвращается лишь изредка. Иногда я хожу как обезьяна, но обычно делаю это, чтобы напугать детей.
Подводим итоги. Двадцать четвертый месяц
Масса тела: 72 кг
Погладил: 12 собак
Пою: 10 минут в день (предположительно уменьшает стресс)
Играл на диджериду: 2 раза
Запоминал: кваканье 9 лягушек (чтобы мозг оставался в форме)
В этом месяце я участвовал в триатлоне. Вот как это было. Мой будильник звонит в половине четвертого утра в воскресенье. Накануне я основательно поужинал углеводами и теперь чувствую тяжесть в желудке. Изучив вопрос, я пришел к выводу, что целесообразность подобной подготовки к соревнованиям не доказана. Но мне все равно. Я не одну неделю представлял, как проглочу полную тарелку фетучини, и ученые меня не остановят.
Я спускаюсь в метро и еду на паромную переправу. Тони ждет меня там. Мы поднимаемся на борт, и в половине шестого паром отчаливает. Пассажиры парома делятся на две категории, и отличить одних от других можно без особого труда. Одни с легкими велосипедами, аэродинамическими шлемами и бутылками воды; другие – подростки, которые возвращаются с Манхэттена после затянувшихся на ночь вечеринок, – в юбках «под леопарда», с волосами неестественных цветов и мохнатыми от туши ресницами.
– У меня только один вопрос, – говорит Тони, когда мы устраиваемся в салоне.
– Какой?
– Зачем? – спрашивает Тони. – Зачем люди делают это с собой?
– Ты имеешь в виду…
– Зачем обрекают себя на триатлон?
Я не знаю, что ответить.
Напротив, прислонившись к своему велосипеду, сидит мужчина лет тридцати. У него редкая рыжая борода и мощные бедра.
– Какая сумка! – говорит он мне.
– Спасибо, – отвечаю я.
Я понимаю: это первая вербальная атака со стороны триатлетов. Честно говоря, будь у меня выбор, я бы не взял эту сумку (единственную, которую нашел дома). Она с камуфляжным рисунком, но, по непонятным мне причинам, камуфляж не обычный зеленый. Раскраска – ярко-розовые и красные пятна. Наверняка это очень удобно, если устраиваешь засаду в комнате девятилетней девочки, но совсем не удобно, если хочешь выглядеть как триатлет.
– Еще и большая, – говорит бородатый. – Взял с собой запасное тело?
Тони поворачивается ко мне:
– Не нравится мне это.
Тони, бывший офицер полиции, может уложить этого типа одним ударом. Но я говорю, что перед стартом нужно беречь силы.
Мы сходим на берег и понимаем, что не ошиблись с пунктом назначения. Из динамиков раздается гимн спортсменов Born to Run Брюса Спрингстина. Поле уставлено сотнями велосипедов. Повсюду разбросаны шлемы, полотенца, пакетики с энергетическим гелем. Я подвешиваю свой велосипед к перекладине. Рядом со мной застегивает гидрокостюм двадцатилетняя блондинка.
– Вы уже участвовали в этом триатлоне? – спрашиваю я.
Она кивает.
– И как вода?
– О, просто ужас. И дыхание сбивается.
Через несколько минут по пути в туалет я задаю тот же вопрос другому постоянному участнику соревнований, мужчине, на макушке которого оранжевые очки для плавания.
– О, просто ужас. И дыхание сбивается.
Мы выстраиваемся в шеренгу на пляже и по свистку заходим в темные воды залива.
