в миле от того места, где было назначено рандеву партизанского отряда с соратниками-
повстанцами. Людям пришлось идти по берегу при свете дня, оставив большую часть
оружия и боеприпасов на яхте. Кубинская армия, которая уже успела дать решительный
отпор повстанцам в Сантьяго, к этому времени была настороже и быстро обнаружила
бойцов с «Гранма», которые наугад искали дорогу к городу сквозь джунгли.
5 декабря правительственные войска нашли лагерь, который повстанцы разбили на
поле сахарного тростника, и напали на них. Повстанцы, преследуемые шквальным огнем
со всех сторон, в панике бежали, бросив почти все оставшееся оружие. Многие погибли,
многих переловили и казнили. Из восьмидесяти двух человек, высадившихся на берег,
лишь двадцать два убежали в близлежащие горы и перегруппировались. Среди уцелевших
были Фидель, его брат Рауль и Че Гевара. Это было повторение катастрофы с казармами
Монкада, и Кастро снова не пожелал брать на себя личную ответственность за
случившееся. Хотя провал высадки с «Грандма» объяснялся в основном тем, что Кастро
был непредусмотрителен и продумал операцию из рук вон плохо, сам Кастро предпочел
обрушиться на своих людей за то, что они в сумятице побросали оружие. «Для вас
единственной надеждой уцелеть в случае столкновения с войсками были ваши ружья! –
бушевал он. – Бросить их – и преступление, и глупость!»
В ближайшие два месяца братья Кастро, Че Гевара и их уцелевшие последователи
прятались, а правительственные войска прочесывали горы. В Сантьяго Фрэнк Паис и его
соратники-добровольцы из «М-26-7» снова ушли в подполье – дожидаться дальнейших
указаний. Насколько полагали кубинцы, Фидель Кастро и его движение «26 июля» были
уничтожены. Внимание общества обратилось к другим группировкам противников
Батисты, в частности, к Революционному Студенческому Директорату, движению
студентов и преподавателей университета, которое проводило в Гаване акции саботажа.
Бывший президент и бывший начальник Пепина Боша Карлос Прио тоже собирал
собственную революционную организацию.
Связным был Фелипе Пасос, выдающийся экономист, который в то время, когда
Пепин Бош возглавлял министерство финансов, был первым президентом Центрального
банка Кубы, но затем подал в отставку в знак протеста против военного переворота
Фульхенсио Батисты. Впоследствии Пасос оказывал существенную поддержку движению
«М-26-7» - отчасти под влиянием своего сына Хавьера, студента университета и одного из
главных активистов движения в Гаване. Пасос по-прежнему был близким знакомым
Пепина Боша, и когда Бош в 1954 году организовал компанию «Минера Оссиденталь», то
пригласил Пасоса на должность президента компании и предоставил ему кабинет в здании
«Бакарди» в Гаване. Пасос в свое время работал в Международном валютном фонде в
Вашингтоне, поэтому говорил по-английски и знал многих американских журналистов,
так что его коллеги по «М-26-7» в Гаване сочли его идеальной кандидатурой, чтобы
организовать интервью с Фиделем Кастро в горах Сьерра-Маэстра.
Пасос тут же организовал в своем кабинете в здании «Бакарди» встречу с Руби
Харт Филлипс – собственным корреспондентом «Нью-Йорк Таймс» в Гаване. Филлипс
понимала, что если отправится в Сьерра-Маэстра сама, то может потерять должность на
Кубе, поэтому она предложила, чтобы Кастро дал интервью репортеру Герберту Мэтьюсу,
ветерану «Таймс» и автору передовиц, который уже много раз бывал на Кубе. Мэтьюс
сразу же прилетел в Гавану и направился оттуда на восток Кубы под видом американского
туриста. В качестве переводчика его сопровождал Хавьер Пасос, который свободно
говорил по-английски, так как учился в школе в Вашингтоне. В Мансанильо они пересели
в джип и уехали как можно дальше в горы, а затем пешком шли в темноте к месту
интервью, используя для связи с проводником птичьи трели. Кастро появился на рассвете.
Мэтьюс и Кастро беседовали несколько часов, а вокруг них расхаживали
