Среди тех, кого убили люди Масферрера, был молодой рабочий «Бакарди» по
имени Эладио Фонтан, участник подпольного движения «М-26-7» в Сантьяго. Группа
«Тигров» преследовала Фонтана и в конце концов окружила его в помещении химчистки.
На месте, где он погиб, руководство «Бакарди» повесило бронзовую мемориальную доску,
сделанную в литейном цеху компании:
В ПАМЯТЬ ЭЛАДИО МАНУЭЛЯ ФОНТАНА,
ЧЬЯ ЖИЗНЬ БЫЛА ПОСВЯЩЕНА ПЛАМЕННОМУ ИДЕАЛУ.
ТЫ ВСЕГДА БУДЕШЬ ЖИТЬ В НАШИХ СЕРДЦАХ.
ТВОИ ТОВАРИЩИ ПО «БАКАРДИ»
* * *
После покушения Батиста стал требовать, чтобы все, кто зависел от щедрот или
благорасположения правительства, демонстрировали ему верность – и государственные
служащие, и землевладельцы, и лидеры профсоюзов, которые его поддерживали, и
бизнесмены, и банкиры. Рабочие, которые не участвовали в запланированных
демонстрациях, рисковали потерять место. Главы предприятий, боясь, что режим от них
отвернется, наперебой звонили Батисте, чтобы выразить сочувствие и заверить в своей
лояльности.
Пепин Бош как президент крупнейшего промышленного предприятия,
находившегося в собственности кубинцев, подвергался сильнейшему давлению.
Впоследствии он говорил, что его предупредили – если он не выступит в поддержку
Батисты, в опасности окажется его жизнь. Однако Бош стоял на своем и категорически
отказывался выражать симпатии Батисте, даже формально. К этому времени он был
убежден, что добровольно Батиста от власти не откажется. Хотя Бош и не одобрял
нападение на казармы Монкада в 1953 году, он говорил своему помощнику Гульермо
Мармолю, что встретил восстание в Сантьяго в ноябре 1956 года «аплодисментами». В
предыдущие месяцы он все чаще высказывался против того, как Батиста попирал
кубинскую конституцию. В октябре он устроил на пивоварне «Атуэй» в Гаване званый
ленч для издателей и журналистов со всего западного полушария, собравшихся на
ежегодную ассамблею Межамериканской ассоциации работников прессы. Репрессивный
режим Батисты и перспектива революции на Кубе стали главным пунктом повестки дня, и
Бош в своих беседах с журналистами описывал положение в стране эзоповым языком.
«Практически все мы, собравшиеся здесь, - сказал он журналистам, - познали
демократические свободы, и теперь нам трудно смириться с мыслью… что
неконституционное правление способно одержать верх. Демократия и свобода должны
победить, и всем нам нужно объединиться в благородном стремлении добиться этой
победы».
Вскоре после мартовского нападения на президентский дворец Бош получил
письмо из управления Роландо Масферрера, в котором говорилось, что сенатор
организует в Гаване «Национальный антикоммунистический конгресс» в поддержку
проводимой Батистой политики «против русских шпионов». К письму прилагался бланк
квитанции для добровольного пожертвования, которую Бош должен был сам заполнить,
вписав туда сумму, которую считал нужной отдать в поддержку мероприятия. «Средства
на этот симпозиум мы собираем у сторонников нашего дела, - утверждалось в письме, -
среди которых числим и вас». Проигнорировать подобное требования в сложившейся на
Кубе ситуации было рискованным шагом, однако отваги у Боша было столько же, сколько
и упрямства. Он передал письмо секретарю, бегло написав на верхнем поле: «Вернуть - с
сожалением, что у нас нет возможности для сотрудничества».
По всей видимости, то, что Батиста обвинял Фиделя Кастро в принадлежности к
коммунистам, не производило на Боша особого впечатления. Как-то раз в
