Гавану, - как в прошлом веке. За первые три недели декабря почти сорок тысяч ящиков
рома «Бакарди» были отправлены морем в Гавану – все для продажи где-нибудь на Кубе.
Жизнь в столице шла более или менее нормально, и гаванский персонал «Бакарди»
поначалу плохо представлял себе, какая скверная ситуация сложилась в Сантьяго. 4
ноября начальник сантьягского отдела продаж Хосе Боу описал положение в городе в
письме, которое назвал «Послание santiaguero гаванскому другу». Он адресовал письмо
своему коллеге из «Бакарди» Хуану Прадо, менеджеру по продажам в Гаване, хотя его
мог бы прочитать любой столичный житель, не подозревавший, что творится на другом
краю острова.
«Дорогой Хуанито! – начал Хосе. – Вы в Гаване полностью отрезаны от реальной
жизни. Как будто Гавана – это Куба, а весь остальной остров – «Корея»». Боу писал, что в
сантьягских магазинах нет продуктов, нет молока для детей, нет питьевой воды – все
нужно покупать у уличных торговцев. А еще в городе царит насилие.
Что бы вы все сказали, если бы, усевшись у собственных окон, вынуждены
были созерцать самолеты, которые окружили город и атакуют пригороды с
бреющего полета? Что бы вы сказали, если бы обнаружили, что ваш город
оккупировали войска, если бы видели, как улицы патрулируют танки и
бронированные автомобили и грузовики, набитые солдатами, которые наставили
свои ружья во все стороны и грозят даже самым мирным жителям? Что бы вы
сказали своим детям, которые, увидев подобные машины, с криками разбегаются,
плачут и ненавидят всех, кто носит военную форму?
Боу был настоящий джентльмен с аристократическими манерами, у него были
взрослые дети, и заботился он в основном о том, чтобы в его семье все было
благополучно, а продажи «Бакарди» росли. Боу не принадлежал к сторонникам Фиделя
Кастро, не считал себя политиком, однако жестокость службы безопасности Батисты,
которой он стал свидетелем, лишила его душевного покоя и заставила все сильнее
возмущаться режимом.
Нас так притесняют, с нами так плохо обращаются, что настанет момент,
когда мы, невзирая на почтенный возраст, будем вынуждены взяться за оружие…
против тех бесчеловечных зверей, которые не ощущают в себе ни на йоту жалости,
когда хладнокровно убивают… Я лучше геройски погибну, чем буду и дальше
влачить существование под кровавым сапогом этих людей, лишенных души.
Письмо Боу показывает, почему революция на Кубе смогла победить. Сам Боу и
другие жители Сантьяго с такой силой возненавидели режим Батисты, что были готовы
поддержать практически любое повстанческое движение, которое было бы способно
свергнуть диктатора – и неважно, какие вопросы возникали в то время к самим
повстанцам. Мануэль Хорхе Кутильяс, молодой винокур, впоследствии вспоминал, как
они с родственниками из семьи Бакарди и коллегами забирались на крышу пивоварни
«Атуэй», чтобы лучше видеть поле боя за городом. Оттуда можно было различить
большой красно-черный флаг движения «М-26-7», развевающийся в ближних холмах.
Самолеты Батисты сновали над холмами в бреющем полете, и над деревьями
поднимались клубы дыма. Однако затем Кутильяс и его коллеги слышали, как
отстреливаются залегшие на земле повстанцы, и кричали, не помня себя от радости: «Бей
их! Бей!»
* * *
К осени 1958 года ЦРУ заключил, что против Батисты настроено как минимум 80
процентов кубинцев. Даже самые верные его сторонники в американском правительстве
волей-неволей пришли к выводу, что ему пора уйти, хотя вовсе не хотели увидеть на
месте его режима правительство во главе с Фиделем Кастро, от которого ничего, кроме
