Политик меньшего масштаба в таких обстоятельствах поспешил бы в Гавану,
чтобы возглавить всенародное ликование по поводу свержения Батисты; Кастро же решил
медленно проехать сушей из Сантьяго в столицу по главному шоссе в стране, ведущему с
востока на запад во главе каравана грузовиков, бронемашин и прочей техники. Путь занял
шесть дней и дал Фиделю возможность эффектно показать себя народу в каждом городе и
каждой деревне. Кастро стоял в открытом джипе, за которым ехала потрепанная колонна
повстанцев, махал выстроившимся вдоль дороги людям – и за эти шесть дней стал живым
воплощением кубинской революции. Он не упускал повода остановиться и обратиться с
речью о социально-экономическом равенстве кубинцев всех классов. С каждым днем
толпы становились все больше, энтузиазм – все жарче, и все новые «завербованные»
повстанцы присоединялись к процессии на каждой остановке. Толпы народа часами
ждали на обочинах с транспарантами, на которых было написано:». Практически каждый
эпизод, каждая зажигательная речь транслировались по кубинскому радио и телевидению,
а то, что Кастро намеренно не спешит добраться до Гаваны, привело лишь к тому, что все
сильнее ждали его и мечтали увидеть. Еженедельный журнал «Богемия» подготовил
специальный выпуск тиражом в миллион экземпляров под названием «Выпуск Свободы»
с живописным портретом Фиделя на обложке с подписью «Честь и слава национальному
герою».
Маршрут Кастро пролегал и через пригород Гаваны Эль-Которро, где находилась
одна из пивоварен «Атуэй», принадлежавшая «Бакарди». Поскольку компания «Бакарди»
была семейным предприятием, тесно связанным с кубинскими патриотами и не
запятнавшим себя никакими связями с Батистой, она стремилась выразить свою
поддержку новому лидеру страны, так что руководство и работники устроили обед в честь
прибытия Кастро на пивоварне в Которро – такой же, какой был дан в честь Эрнеста
Хемингуэя в 1956 году. Приготовили такое же обильное угощение, и работники
пивоварни повесили на ограде самодельный плакат с теми же приветственными словами,
которые Фидель видел в каждом городе по пути. ««?Buenvenudo, Fidel! ?Gracias!»
Остановка на обед должна была стать последней перед торжественным въездом в
Гавану. К полудню шоссе перед пивоварней было запружено машинами и зеваками. К
автоколонне примкнуло огромное количество автобусов с повстанцами, открытых
грузовиков, набитых революционерами с рюкзаками, и танков «Шерман», которые
неумело вели молодые партизаны, еще не освоившиеся с управлением. Сам Фидель в то
утро пересел в новый английский вертолет, который нашли его люди на военной базе в
Ольгине пять дней назад. Кастро приземлился на поле у южной окраины Эль-Которро, а
затем подъехал к пивоварне на джипе, причем водителю пришлось маневрировать в
пробке и даже выезжать на обочину, крича ликующей толпе, что надо посторониться.
Едва Кастро добрался до пивоварни, появился связной с вестью о том, что дальше по
дороге на автозаправочной станции «Шелл» Фиделя ждет его девятилетний сынишка
Фиделито. Мать мальчика Мирта Диас-Баларт, бывшая жена Кастро, с которой он
развелся несколько лет назад, устроила так, что когда Фидель стал готовить революцию,
мальчика отправили в Соединенные Штаты, и Фидель не видел сына более двух лет.
Гудок пивоварни уже загудел, возвещая о прибытии почетного гостя, однако Фидель,
услышав, что его сын поблизости, велел водителю ехать прямо на заправку. Его
адъютанты, дожидавшиеся его на пивоварне, бросились его догонять.
Работники пивоварни и члены семьи Бакарди были огорчены тем, что Фидель даже
не остановился с ними повидаться, однако по-прежнему оставались в радостном
возбуждении. Кое-кто вслед за Фиделем поехал в центр города, остальные смотрели
репортаж по телевизору. Среди тех, кто дожидался прибытия Фиделя в Эль-Которро, был
и Хоакин Бакарди, которому было пятьдесят семь – единственный оставшийся в живых
