сын младшего брата Эмилио Хосе. Пивовар, учившийся в Гарварде и стажировавшийся в
Дании, обладал репутацией человека немногословного, однако в день, когда Фидель и его
люди въехали в Гавану, его переполняли эмоции. «Это самое чудесное, что я видел в
жизни, я и не подозревал, что такое возможно, - признался он журналисту Жюлю Дюбуа.
– Куба стала свободной, и я надеюсь, что она останется свободной еще много-много лет».
Накануне компания «Бакарди» опубликовала в гаванских газетах рекламу,
обращенную к освободителям Кубы: «Спасибо вам от имени народа Кубы, от имени
кубинской революции. Благодаря вашим стараниям и вашим жертвам мы снова можем
сказать: «Везет же кубинцам!»» В предшествовавшие месяцы вооруженной борьбы
рекламный слоган «Бакарди» «?Que Suerte Tuene el Cubano!» казался несколько
неуместным. Однако названия «Бакарди» и «Атуэй» все это время были на виду и на
слуху – на бейсбольных площадках, в газетной и журнальной рекламе, на радио и по
телевизору. Пиво «Атуэй» было спонсором ежевечерней программы новостей на главном
кубинском телеканале «Си-Эм-Кью», а в ту эпоху компания, которая была коммерческим
спонсором той или иной программы, в сущности, владела ей. Маноло Ортега, тот же
репортер, который комментировал бейсбольные матчи, спонсировало которые все то же
пиво «Атуэй», каждый вечер зачитывал новости, а в заключение программы поднимал
бокал пива «Атуэй» за своих зрителей. Именно Маноло Ортега в своей ежевечерней
«Хронике «Атуэй»» познакомил многих кубинцев с Кастро и его революционными
речами.
* * *
Некоторые вопросы к правлению Фиделя Кастро возникли сразу же по его
прибытии в Сантьяго, когда он начал отдавать приказы о расстрелах batistiano –
полицейских, информаторов и прочих сотрудничавших с режимом. Смертная казнь на
Кубе была запрещена согласно той самой конституции 1940 года, которую Кастро клялся
соблюдать, однако он оправдывал убийства «криминальным кодексом» повстанцев,
составленный им самим и его последователями годом раньше в горном лагере.
Осужденным предоставлялась лишь видимость суда, после чего их ставили к стене и
расстреливали.
Массовые казни (только в одном Сантьяго их было семьдесят за один день)
возмущали даже иных сторонников Кастро, в том числе и некоторых Бакарди. Их завод
стоял на той же улице, что и бойня, где в прошлом веке испанские войска расстреляли
сотни сторонников кубинской независимости, в том числе команду «Виргиниуса».
Мануэль Хорхе Кутильяс, молодой инженер из компании «Бакарди» и правнук Эмилио, с
женой Розой однажды гостил у родителей в их доме в Виста-Алегре, и среди ночи
супругов разбудила ружейная пальба, которая продолжалась так долго, что заснуть снова
Мануэлю с Розой так и не удалось. На следующий день Кутильяс узнал, что той ночью на
ближнем холме Сан-Хуан произошла массовая казнь под руководством Рауля Кастро,
брата Фиделя. На следующую ночь стрельба возобновилась. К своему ужасу, Кутильяс
узнал, что среди казненных был и полковник Бонифасио Хаса, бывший начальник
полиции Сантьяго, который лично приказал своим подчиненным сдаться Кастро и 1
января стоял рядом с ним на балконе. Казни заставили Мануэля всерьез задуматься о
характере нового революционного режима.
Однако эти сомнения ничуть не разделяли ни родители Мануэля, ни его дед
Радамес Ковани, ни его бабушка Марина Бакарди, дочь Эмилио – все они с прежним
энтузиазмом поддерживали Фиделя Кастро и его новое правительство, По правде говоря,
большинство кубинцев сочли казни необходимой мерой. Некоторые казненные были
известными палачами и убийцами, и многие кубинцы заключили, что они получили по
заслугам. Для Кастро же казни служили и дополнительной цели – они показали, что он не
