Две страницы в фирменном журнале было отведено портретам и биографиям
сотрудников «Бакарди», присоединившимся к повстанцам; редакция обещала, что в
следующем выпуске этих портретов будет еще больше. «Мы поздравляем доктора Фиделя
Кастро и кубинский народ, - говорилось в заключение статьи, - с этой славной победой,
которая принесла нам столько радости».
Каждое слово в «Бакарди Графико» лично одобрял Пепин Бош, поэтому нет
причин полагать, будто печатные хвалы в адрес Кастро и революции были хоть сколько-
нибудь неискренними. В новое правительство вошли люди, которых Бош знал и уважал
долгие годы, начиная с Мануэля Уррутии, сантьягского судьми, который присутствовал
вместе с Бошем на ужине в загородном клубе в июне 1957 года. Премьер-министром стал
Хосе Миро Кардона, в прошлом – глава Ассоциации барменов Кубы. Фелипе Пасос,
которого Бош назначил в свое время президентом «Минера Оссиденталь», снова встал во
главе центрального банка Кубы. Министр финансов Руфо Лопес-Фрескет также был
весьма уважаемым экономистом и в целом стоял за развитие предпринимательства, как и
его заместитель Антонио Хорхе. Новый министр иностранных дел Роберто Аграмонте
был кандидатом в президенты от ортодоксальной партии на выборах 1952 года и, весьма
вероятно, победил бы, если бы не переворот Батисты.
Пепин Бош открыто поддерживал революционное правительство Кастро и поэтому
был готов оспорить наиболее консервативные взгляды многих вашингтонцев. Эрл Смит,
посол США на Кубе, каденция которого подходила к концу, был против решения США
установить дипломатические отношения и с новым режимом, поскольку, как он
признавался впоследствии, боялся, что Кастро – марксист и его приход к власти «не в
интересах Соединенных Штатов». Конгрессмены также не стали медлить с критикой
выдвижения Кастро. В середине января 1959 года сенатор от республиканцев Хомер
Кейпхарт из Индианы сказал, что массовые расстрелы – это «зрелище шествующего по
Кубе бородатого чудовища», а представитель демократов Уэйн Хайс из Огайо спросил
чиновников из Государственного департамента, что они намерены предпринять, чтобы
«унять Фиделя Кастро, пока он не истребил все население Кубы».
Бош, очевидно, понимал, что подобные отзывы неизбежны, и приложил все усилия,
чтобы уверить всех: развитие событий на Кубе – не повод для беспокойства, «Положение
на Кубе весьма стабильное и благополучное, - убеждал он своего коллегу из «Бакарди» в
Нассау 23 января, имея в виду протесты против массовых расстрелов. – Да, конечно, казнь
убийц вызывает озабоченность за границей, но изнутри видится, что большинство
граждан одобряет проводимые меры». В письме Альберто Паррено, президенту
Кубинской Торговой палаты в Нью-Йорке, от 27 января Бош решительно защищает свою
страну от зарубежных критиков. «Теперь ваша очередь нам помочь, - говорил он. – Не
могли бы вы пригласить какую-нибудь знаменитость с Кубы на один из ваших ленчей,
чтобы представить историю с кубинской точки зрения?
в «Нью-Йорк Таймс» хвалебные статьи о Кастро и его триумфе и что за них он подвергся
резкой критике посла Смита и его сторонников в конгрессе.
Среди американских политиков, чья точка зрения на кубинские события совпадала
с мнением Боша, был Чарльз О. Портер, либеральный демократ из Орегона, который был
в числе главных противников поставок американского оружия Фульхенсио Батисте и
который после победы повстанцев стал одним из самых сильных сторонников Кастро в
Вашингтоне. В феврале 1959 года Портер побывал в Сантьяго и произнес речь на банкете,
который устроили в его честь местные общественные деятели, в том числе Даниэль
Бакарди и Пепин Бош. «Фидель Кастро, - сказал Портер, - своими делами больше всех
