«Теперь правительство, революция и народ идут одним путем», - провозгласила газета
«Революсьон», официальный орган Движения 26 июля. Корреспондент «Нью-Йорк
Таймс» Руби Харт Филлипс сформулировала это проще, сказав, что назначение Кастро
показывает, что с этого момента кубинцы должны считать его не просто главой
правительства, а «правительством как таковым».
Что это значит на практике, стало ясно очень и очень скоро. В начале марта 1959
года военный трибунал в Сантьяго внезапно оправдал 43 летчиков из военно-воздушных
сил Батисты, которых обвиняли в массовых убийствах мирных жителей в связи с
бомбежками трех восточных провинций во время восстания против Батисты. Адвокаты
уверяли, что экипажи военных самолетов невиновны, поскольку сбрасывали бомбы в
ненаселенных районах, а доклады об успешном исполнении заданий фальсифицировали.
Однако Кастро пришел в ярость, узнав о приговоре, и потребовал повторного
разбирательства. Его слово было законом, поэтому быстро созвали еще один трибунал, и
хотя не было представлено никаких новых улик, летчики были признаны виновными и
получили длительные тюремные сроки. «Революционная дисциплина основана не на
букве закона, а на моральных убеждениях», - объяснил Кастро, и эта сокрушительная
формулировка потрясла даже некоторых его сторонников. Он сказал, что бомбили пилоты
мирных жителей на самом деле или не бомбили, неважно. «Поскольку эти пилоты
принадлежали к военно-воздушным силам… Батисты, - заявил Кастро, - они преступники
и должны быть наказаны».
Даже такая неприкрытая демонстрация авторитаризма не лишила Кастро
популярности. Кубинская революция сдержала слово, обеспечила давно назревшие
социально-экономические перемены, и многие кубинцы по-прежнему считали, что Кастро
служит добру, пусть и с некоторыми перегибами.
* * *
Апрельским днем 1959 года Пепин Бош работал в своем кабинете в Гаване, когда
ему позвонила Селия Санчес, близкий друг и помощница Фиделя. Кастро принял
приглашение выступить перед Американским обществом редакторов газет в Вашингтоне
в конце месяца, и Санчес помогала ему организовать поездку. «Доктор Кастро попросил
меня позвонить вам, - сказала Селия. – Он хотел бы, чтобы вы сопровождали его в
Соединенные Штаты».
Бош уже понял, что Кастро понемногу узурпирует государственную власть, все
откровеннее выражает враждебность к Соединенным Штатам и не прекращает расстрелы
(к 11 апреля было казнено не меньше 475 человек), поэтому чувства его к «Lider Maximo»
несколько остыли. Бош был человеком достаточно гибким – в конце концов, компания
«Бакарди» по-прежнему была коммерческим спонсором программы «Встреча с прессой»
на телеканале «Си-Эм-Кью», - однако его признаки зарождающейся на Кубе диктатуры
его тревожили. Он попросил Санчес поблагодарить Кастро за приглашение, но сказал, что
завален работой – ведь последние два года он провел в изгнании за границей.
Несколько часов спустя телефон Боша снова зазвонил. На сей раз это был сам
Кастро. «Сеньор Бош, - почтительно сказал Фидель, обрушив на президента «Бакарди»
всю мощь своего дара убеждения. – Вы не можете мне отказать. Отправиться со мной в
Вашингтон – ваша обязанность». Бош согласился поехать. «Я был вынужден толковать
происходящее в его пользу, - объяснял он впоследствии. – И не знал, правильно я
поступаю или нет».
Прежде Бош никогда не встречался и не разговаривал с Кастро, и поездка в США
позволила ему многое узнать об идеях и стиле Кастро. На самолет в Майами Фидель
опоздал на два часа, заставив Боша и остальных сопровождающих ждать в аэропорту. Бош
