призывного возраста они отправили во Флориду, пока еще было можно. Однако Ана
Мария очень любила своего брата Даниэля, придерживалась его точки зрения на Фиделя и
отстаивала ее почти до конца. К тому моменту, когда она все-таки решилась на отъезд, те,
кто хотел получить американскую визу, должны были пройти сквозь огонь и воду
враждебности кубинских властей. Дочери-подростки Аны Марии Амелия и Марлена были
вынуждены целую ночь простоять в очереди в американское посольство, слушая шуточки
fidelistas, которых специально посылали оскорблять кубинцев, решивших уехать в США.
Когда кубинцам все-таки удавалось получить разрешение на отъезд, им позволяли
взять с собой лишь один-два чемодана. Они были обязаны подготовить полный перечень
своих ценностей, домашнего имущества и счетов в кубинских банках и оставить все эти
ценности правительству. Супруги Комас Бакарди отдали ключ от дома соседке и сказали,
что она может забрать себе все, что захочет, - произведения искусства, антиквариат,
мебель. Путешественникам разрешалось перевозить за границу только драгоценности,
которые были на них, так что некоторые женщины приезжали в аэропорт разряженные,
словно рождественские елки – они прицепляли серьги гирляндами одну к другой. При
этом таможенники не стеснялись конфисковывать все мало-мальски ценное. Сын Пепина
Боша уезжал из страны с женой и маленьким сыном. Малыш сжимал в руках серебряную
кружечку. Таможенник бросил взгляд на кружечку и выхватил ее у ребенка.
* * *
Прошло меньше двух месяцев с момента правительственного захвата
собственности «Бакарди» - и в компании не осталось практически никого из руководства
и технических работников, однако работа винокурни и пивоварен не прервалась.
Правительство объявило, что теперь предприятие будет называться «Compania Ron
Bacardi (Naciomnalizada)», как будто смена собственности заключалась лишь в пометке в
скобках. Компания так тесно связывалась с именем Бакарди, что менять название было
немыслимо. После того как из нее ушли Ричард Гарднер и другие пивовары,
правительство пригласило технических консультантов из Чехословакии, чтобы
продолжить работу пивоварен. С заводом по производству рома дела обстояли хуже –
однако вместе с самим оборудованием революционное правительство захватило и тысячи
бочонков рома, подлежавшего выдержке, и этих резервов хватило бы на то, чтобы
продержаться несколько ближайших лет.
Кроме того, новое руководство располагало услугами двух ветеранов производства
рома – Альфонсо Матамороса и Мариано Лавиня, у которых на двоих было свыше
шестидесяти лет опыта работы в «Бакарди». Лавинь пришел в фирму тринадцатилетним
посыльным и дослужился до значительной должности. Когда в начале 1930 годов Пепе
Бакарди отправили в Мексику, Лавинь поехал с ним. Альфонсо Матаморос работал под
началом Даниэля Бакарди больше двадцати лет. Ни у Лавиня, ни у Матамороса не было
почти никакого официального образования, однако благодаря практическому опыту они
знали, в сущности, все необходимое для производства рома и были одними из немногих и
в семье Бакарди, и вне ее, кто мог хотя бы отчасти восстановить «секретную формулу»
рома «Бакарди».
С таким опытом и навыками и Лавинь, и Матаморос могли рассчитывать на
должности на заводах «Бакарди» за границей. Более того – Даниэль Бакарди спустя
несколько месяцев после отъезда из Сантьяго написал и Матаморосу, и Лавиню из
Испании и заверил, что если им нужна его помощь, он к их услугам. Первые письма были
перехвачены властями и не дошли до адресатов. Лавинь сумел получить третье письмо из
канцелярии винокурни только когда коллега сообщил ему, что видел конверт. В письме
Даниэль завуалированно предлагал Лавиню и Матаморосу покинуть Кубу под предлогом
туристической поездки в Мексику или Пуэрто-Рико. «Думаю, вы все вполне заслужили
