Когда Фидель Кастро наотрез отказался следовать его примеру, Горбачев потребовал,
чтобы советская помощь острову была реструктурирована и предоставлялась не
подарками, а кредитами. Но это было лишь начало. Вдохновленные реформами Горбачева
граждане Восточной Европы летом и осенью 1989 года восстали, свергли
коммунистические режимы от Бухареста до Берлина и решительно отказались от той
самой идеологии, которая лежала в основе правления Фиделя Кастро. В течение
нескольких месяцев у власти во всем регионе оказались демократические правительства,
которые начали аннулировать субсидированные торговые соглашения, от которых Куба
полностью зависела. С распадом СССР в конце 1991 года прекратилась всякая его помощь
Кубе, и военная, и экономическая. Россия и прочие бывшие социалистические страны
продолжали торговать с Кубой, но теперь уже на основе цен на международном рынке.
Для кубинской экономики это была катастрофа. В 1989 году Куба получила от
социалистических союзников около шести миллиардов долларов помощи и субсидий; в
1992 году – ни гроша. Последствия торгового эмбарго США внушали гораздо более
серьезные опасения. Правительство США, увидев в сложившейся ситуации возможность
подорвать правление Кастро, сделала условия эмбарго еще тяжелее. По оценкам
кубинских экономистов общий объем производства в стране в период 1989-1992 годов
сократился по меньшей мере на 40 процентов. Нефтяные ресурсы сократились вдвое,
поэтому промышленный сектор действовал лишь в половину мощности. Фабрики и
заводы были открыты только при дневном свете, а в июле и августе многие из них и вовсе
закрывались, потому что всех сотрудников отправляли на сельскохозяйственные работы.
Трактора на полях заменили волы.
Многие наблюдатели предсказывали, что под таким бременем правительство
Кастро рухнет – так же неизбежно и внезапно, как и социалистические правительства
Восточной Европы. Однако сам Кастро, казалось, рад кризису, как был рад и другим
тяжелым моментам революции – у ворот Монкада, в горах Сьерра-Маэстра, в заливе
Свиней, во время ядерного кризиса в октябре 1962 года. Он либо выживет, либо уйдет,
овеянный славой, забрав с собой свою революцию; более того, похоже, идея последнего
самоубийственного противостояния приводила его в восторг. Столкнувшись с крушением
социалистического блока, Кастро заменил старый призыв «Родина или смерть» новым –
«
апреле 1992 года было чистой воды бравадой: «Подлинные революционеры никогда не
сдаются, никогда не продаются, никогда не предают. Это для трусов, изменников и
оппортунистов. Никому из нас не нужен хлам, который нам предлагают [капиталисты].
Мы предпочитаем любую жертву и любую участь тому унижению, которое влечет за
собой капитализм».
На самом деле Кастро понимал, что у него нет никакого практического выбора,
кроме компромисса, если он хочет, чтобы его режим выстоял. Не прошло и года с
выступления на Съезде коммунистической молодежи, как он неохотно согласился на
реформы, которые обливал презрением всего несколько месяцев назад. Кубинцам впервые
было позволено владеть твердой валютой, в том числе американскими долларами, и
тратить их в магазинах, в которые прежде был открыт доступ лишь дипломатам, туристам
и иностранным бизнесменам. Реформа дала кубинцам возможность получать денежные
переводы от родственников за рубежом, и в результате кубинская экономика получила
основательное вливание иностранной валюты. Кроме того, Кастро согласился, чтобы
граждане Кубы работали сами на себя, создавая индивидуальные предприятия в сферах от
чистки обуви до кустарных промыслов, и разрешил снова открыть фермерские рынки.
Однако этих реформ было мало. Брошенный старыми социалистическими союзниками,
Кастро понял, что ради выживания революции нужно интегрироваться с Западом.
