когда-то принадлежал ее отцу и где она жила девочкой. Теперь это была недорогая
гостиница.
Две официантки в ресторанчике при гостинице были одеты как стареющие
советские стюардессы – в темно-синих синтетических юбках и жилетах, бледно-голубых
блузках и с красными платочками на шее. Они были очень милы, однако прожили всю
жизнь при социализме, когда никто не получал награды за дополнительное усердие,
поэтому не были особенно заинтересованы в своей работе. Одна сидела за столиком и
писала письмо. Другая стояла за кассой, пришивала пуговицу к цветастой блузке и что-то
напевала. «No quiero flores. No quiero stampas. Lo que quiero es la Virgen de la Caridad». Это
были слова народной кубинской песенки-son, прославлявшей небесную покровительницу
Кубы. В конце концов официантка, по-прежнему напевая, не спеша двинулась в зал,
чтобы заняться клиентами. Она была так очаровательна и приветлива, что на нерадивое
обслуживание невозможно было рассердиться. На Кубе клиенты привыкли к тому, что
надо запастись терпением.
Амелия расспрашивала кубинцев об их жизни – но с неизменной деликатностью.
Она держалась со спокойным достоинством, одевалась консервативно и держала свое
мнение при себе. Одним из последних ее воспоминаний о прежней жизни на острове была
долгая унылая ночь, которую ей с сестрами пришлось провести у дверей американского
посольства в Гаване в очереди за визой. Кубинцев-сторонников Кастро специально
посылали издеваться над теми, кто хотел покинуть остров. Было бы понятно и
естественно, если бы Амелия, вернувшись на Кубу впервые после таких унижений,
затаила обиду на тех соотечественников, которые не возражали, когда ее и ее близких
публично поносили, не выступили против Кастро, когда это было можно, а решили
остаться на острове и мириться с ним. Но она чувствовала к ним лишь симпатию.
В Сантьяго Амелия нашла одну родственницу, хотя и не по линии Бакарди –
троюродную племянницу по имени Марта Мария Карбера. Бабушка Марты Марии была
двоюродной сестрой матери Амелии и ухаживала за ней, когда она в детстве болела
коклюшем. Ее отец был процветающим сантьягским юристом, однако, в отличие от
Бакарди и многих других кубинских профессионалов, решил остаться на Кубе после
революции. В последующие годы уровень жизни семьи стремительно упал, и юрист умер
в нищете. К тому времени, когда Амелия вернулась на Кубу, сантьягские родственники не
могли даже представить себе, насколько она богата – ведь она принадлежала к семье
Бакарди и была акционером компании.
Наутро после прибытия Амелии и Роберта Марта Мария навестила их в номере
гостиницы «Касагранда» на главной площади Сантьяго. Дом Марты Марии был полон
антикварной мебели красного дерева – по большей части оставленной ее семье уехавшими
родственниками, - однако сама она ни разу в жизни не бывала в отелях для туристов, и
увиденное ее ошеломило.
- Боже мой, только поглядите, какое прелестное покрывало, - произнесла она,
любовно разглаживая ткань. – А какие вам дали полотенца! Ой, маленькие бутылочки с
шампунем! И мыло тоже маленькое!
Амелия, несколько смущенная тем, что ее родственница пришла в такой восторг
при виде вполне заурядного по международным стандартам гостиничного номера, и она
пригласила Марту Марию позавтракать вместе с ней и ее мужем на последнем этаже
отеля.
- Ой, а разве можно? – робко удивилась Марта Мария.
Во время завтрака, который был подан в виде шведского стола, Марта Мария снова
была изумлена тем, что предлагают зарубежным туристам: свежие ананасы, манго,
бананы, папайя, грейпфруты, сдоба, яйца, которые варят на заказ, бекон, ветчина…
