- В жизни такого не видела! – проговорила Марта Мария со слезами на глазах. Как
и все кубинцы, она с детства считала яйца и мясо деликатесами, которые всегда в
дефиците и бывают только по праздникам. Достать свежие фрукты было очень трудно, а
сдоба была неслыханной роскошью. Когда Амелия и Роберт увиделись с Мартой Марией
на следующее утро, то принесли ей несколько сладких булочек из гостиничного
ресторана, завернутых в салфетки, чтобы она взяла их домой и угостила сына. Это не
удалось. За те несколько часов, которые Марта Мария гуляла с Амелией и Робертом по
городу, она, сама того не замечая, съела все булочки. Обнаружив, что ни одной не
осталось, Марта Мария расплакалась.
- Мне так стыдно! – призналась она Амелии. – Но вы же понимаете, каково жить
без всего этого…
Амелия с мужем вернулись в США с ощущением, что раньше понимали на Кубе
далеко не все. Теперь, познакомившись со многими кубинцами, они были склонны
оспорить поверхностные суждения, принятые в США, по поводу того, какие настроения
царят среди кубинцев и какой политики следует придерживаться правительству
Соединенных Штатов. Муж Амелии Роберт О’Брайен на оснований своих наблюдений на
острове сделал вывод, что торговое эмбарго США служит лишь на руку Кастро,
поскольку оправдывает недостатки его экономической политики; однако выступать за
временную отмену эмбарго Роберт пока не был готов. После поездки на родину жены он
стал внимательнее следить за всем, что связано с Кубой, и вступил в правление Центра за
свободную Кубу – организацию противников Кастро, существующую отчасти за счет
денег семьи Бакарди.
А Амелия объясняла друзьям и родным, что нельзя считать, будто кубинцы делятся
строго на активных сторонников Кастро и диссидентов – есть множество промежуточных
градаций. «Если хочешь там жить, приходится приспосабливаться к режиму», - говорила
она. Амелия обнаружила, что прежние друзья семьи в Сантьяго и Гаване не стеснялись
присваивать произведения искусства, мебель и серебро и прочие ценности, которые ее
родители и родственники оставили на родине, однако это ее больше не огорчало.
- Кое-кто говорит, что собирается поехать на Кубу и потребовать свое имущество
назад, - сказала она. – Я – нет. Вы, наверное, думаете, будто те люди, которые теперь
живут в вашем старом доме, заодно с режимом? А я вот не знаю, заодно или нет. А то, что
они страдают, - это наверняка. Посмотрите только, в каких условиях они живут!
* * *
Имя Бакарди в течение ста пятидесяти с лишним лет связывалось с «кубинской
идеей», однако саму суть этой идеи пересматривали так часто, что теперь уже неясно, в
чем она состоит. После того как Фидель Кастро превратил Кубу в тоталитарное
коммунистическое государство, Бакарди боролись за освобождение страны от его
владычества, но даже эта цель утратила остроту. Хотя Фидель по-прежнему был тираном,
с каждым днем с ним можно было считаться все меньше и меньше. Риторика
революционной борьбы измельчала. Было уже неважно, что говорит о Бакарди Фидель
Кастро или Рикардо Аларкон – многие кубинцы их не слушали. С другой стороны, это не
означало, что старинное семейство производителей рома может рассчитывать на то, чтобы
вернуться на Кубу и начать все с того места, где они остановились в 1960 году. Слишком
многое изменилось. Многие кубинцы приспособились к системе – неважно, по доброй
воле или нет. Предприятия вроде «Гавана-Клуб», основанные на сочетании новой и
старой власти, занимали, очевидно, вполне надежную позицию.
Отдельный вопрос – насколько изменилась сама компания «Бакарди». Долгая
приверженность идеям кубинского патриотизма выделяла ее из общего ряда. Пожалуй,
лишь немногие фирмы обладают настолько твердым политическим самосознанием, как
