'Там есть убежище и Чаттерлинги не принесут нам вреда.'
'Мы будем в ловушке, если Скраелинги повернут назад.' отвечал Белиал. 'Нам нужны припасы, и мы не найдём их там. А к тому же эти горы действуют на меня подавляюще.'
'Сигхолт.' прошептал Аксис.
Каждый в палатке обратил взгляд на него.
'Сигхолт,' повторил он чуть увереннее.'Мы будем в безопасности там. А озеро Жизни может лечить…'
Его голос затих, и все не смотрели на него. Каким бы волшебным действием ни обладало озеро, поможет ли это ему?
Белиал сидел в задумчивости. Из всех убежищ, которые были, Сигхолт был ближайшим. Но до него нужно долго добираться… долгий медленный поход с ранеными. Хотя, это лучше, чем сидеть и ждать смерти.
'Сигхолт.' сказал он твёрдым голосом, он сделал выбор, 'Мы идём в Сигхолт. Торчащие Перья, отправь туда всех из Ударных сил, кто может вылететь сейчас. Оставь только Крыло или два для разведки… и следить за Скраелингами. Я хочу знать, если они повернут снова на юг. Магариз, Хо'Деми мы остаёмся на месте сегодня и выступаем завтра утром. Раненые должны быть посажены на мулов или подвешены между двух животных на носилках, если они не могут сидеть. Аксис…'
'Я поеду на Белагуэзе.' ответил он.
Белиал побледнел.'тебе никогда не управиться.'
'Я не поеду подвешенным, Белиал, пропади всё пропадом! Привяжи меня к этой чёртовой лошади, если без этого не обойтись, но я не поеду на носилках!'
Белиал посмотрел на него, затем кратко кивнул. 'Значит так и будет, Аксис.'
Они ушли, Аксис предоставленный себе лежал в темноте и мучал себя мыслями о Тимозеле.
Тимозел. Он был очаровательным ребёнком, и вырос в озорного, но не менее очаровательного подростка. Он был полон шалостей и смеха, зрачок глаза Ганелона.
Он вырос в очаровательного мужчину, но сейчас Аксис думал, что часть этого очарования была напускной. Он развился в умелого воина, и Аксис был готов дать под его команду целое подразделение, когда Тимозел исчез вместе с Фарадей.
И ещё, как он изменился. Когда? С того времени как я начал спать с его матерью? Думал Аксис. Из-за этого? Он ворочался на постели, думая об этом, затем заорал от боли, когда одеяло зацепилось за его сморщенную кожу. Долго он глотал холодный воздух, стараясь удержаться в сознании, затем стал снова думать о Тимозеле.
Кто знает, что изменило парня. Аксис помнил, как беспокоился однажды, что он скажет Эмбез, если Тимозел обнаружит себя на неправильной стороне пяти ладоней заточенной стали, когда он в своих дичайшем воображении представлял, что это будет, наверно, он сам, кто воткнёт эту сталь в живот Тимозелу, как тот воткнул её Жоржу.
И сейчас Аксис хотел не только вонзить свой меч, он хотел налечь на него, провернуть его, почувствовать как лезвие скребёт кость.
'Тимозел,' прошептал он в темноту палатки, 'Я надеюсь это конец твоего предательства. Как случилось, что многие из тех, кого ты называл друзьями, погибли из-за тебя? А Горграел? Как ты мог встать на его сторону? Что я сделал тебе Тимозел, что ты отплатил мне такой монетой?'
Ловушка
'О, хозяйка! — захихикала Фарадей, — конечно, нет!' 'Конечно, да, — кивнула умудрённая хозяйка, радующаяся, что Фарадей развеселилась. — Это не было что-то, что возможно выполнить. Выскочил, как смазанный… ну, выскочил хорошо и гладко. Это был мой третий, так что это было легче.'
Фарадей, стоя на коленях и улыбаясь, рыла мягкую землю пальцами. Теперь, когда они были в южных районах Бракена, почва была более плодородная и лёгкая для работы, чем полотно утрамбованная грязь Аркнесса.
И она не была никогда вспахана, то есть более восприимчива к прикосновениям Фарадей. Пока Фарадей выкапывала небольшую ямку, хозяйка подавала ей саженец. Саженец дрожал в своём горшочке, почти прыгая в своей колыбели в стремлении расти, и Фарадей успокаивала растение, пела ему, гладила его крошечные листья. Когда саженец успокаивался, Фарадей нежно брала её в ладонь и позволяла соскользнуть в почву.
'Тона,' шептала она саженцу. 'Вырастай большим, присоединяй свой голос к голосу остальных деревьев.'
Затем, напевая Песню Земных Деревьев, Фарадей сажала его в грунт, и сев на свои каблуки, вспоминала историю Тоны, огорчения и радости её жизни, так как она поступала с каждым саженцем, вызывая события прошлой жизни каждого из них во время посадки.
Хозяйка наблюдала в молчании. Позже она споёт свою простенькую колыбельную над саженцем, ту, которая им так нравится, но сейчас она просто смотрела. Она была довольна подругой, та приобрела нормальный цвет и вес с тех пор как хозяйка присоединилась к ней, и принимала настои трав, которые готовила для неё хозяйка, без жалоб. Хорошо, что я подошла в нужный момент, думала хозяйка. Эти благородные Леди, как они ухожены и приятны для глаз, но все они нуждаются в толстой разумной девушке, которая будет смотреть за ними и говорить им, что нужно делать.
Фарадей подняла голову и улыбнулась, увидев выражение лица хозяйки. 'Хорошо и гладко, хозяйка? Ну, я я могу только надеяться, что ты права. А сейчас дай мне руку… Мои колени затекли от этих движений вниз и вверх.'
Хозяйка помогла Фарадей подняться на ноги и похлопала её по руке. 'Осталось совсем немного саженцев на сегодня, дорогая. Будешь ты чувствовать себя одиноко, если я поброжу по этому оврагу час или два?'
Фарадей взглянула на овраг слева от неё, он был длинный, узкий и тёмный и, без сомнения, являлся коллекцией разных трав. Она махнула рукой, чтобы хозяйка отправлялась туда. 'Иди, иди, хозяйка. Я надеюсь ты найдёшь что-нибудь вкусненькое, чтобы приправить нашу вечернюю еду.'
Хозяйка улыбнулась и неуклюже поклонилась.'И может быть немного когтевидных листиков мяты, моя Леди, для твоего утреннего чая?'
Она потрепала Фарадей по руке и ушла.
Фарадей наблюдала как хозяйка удаляется, как её тяжёлые ботинки будто прилипают к склону, при этом не оставляя следов.
'Продолжим, ' пробормотала она себе, когда хозяйка исчезла за густой порослью папоротника, 'солнце клонится к закату, Мира, Борщ и Джемил ещё не высажены.' Она хлопнула ослика позади неё, и зашагала по широкой и длинной аллее.
Фарадей была более чем удовлетворена своими успехами. Из Арсена она и хозяйка сажали в полосе строго на север, затем, когда они достигли низких откосов районов Бракен, они постепенно повернули на северо-запад. Я буду сажать всю дорогу до озера Фернбрейк. думала Фарадей, и дам этим городам Икарии несколько тенистых аллей для жарких летних послеполудней. Прошедшую неделю или две всё большее количество Икарии пролетало над головой, иногда помахав, иногда приземлившись, чтобы поболтать, и Фарадей с нетерпением ожидала, когда они распространятся дальше на запад.
А оттуда к озеру Фернбрейк и Матери. Фарадей глубоко вздохнула от возбуждающего предвкушения. Она будет там во время Йелтайд[7] и там, она надеялась, будет кто-то из Авар поприветствовать её. Она ухмыльнулась. Что Авары подумают о хозяйке? Что она подумает о них? Фарадей не знала как Авары и Икарии будут отмечать Йелтайд так далеко от рощи Земных Деревьев, но она была уверена, что, что бы они ни сделали, это должно быть прекрасно и в движении.
Она повернулась назад. Её кругозор был обрезан низкими холмами позади неё, но она могла видеть слабый отсвет зелёного над ними. Менестрелия, посаженный огромной аркой на долинах Тарантайаза и Аркнесса, нежно пел самому себе. Фарадей знала, что завтра, когда она поднимется, деревья уже достигнут
