Постамериканский мир будущего

предпринятые такими ее восточными соседями, как Словакия и Австрия. Такого рода конкуренция среди промышленно развитых стран сегодня стала повсеместной. Это не падение вниз - в Скандинавских странах высокие налоги, отличная сфера услуг и стабильный экономический рост - это поиски роста. Американские правила и нормы когда-то были более гибкими и дружественными по отношению к рынку, чем в других странах. Сегодня это уже не так. В 2001 году был проведен капитальный ремонт финансовой системы Лондона, в результате которого было отменено множество ненужных правил. Это одна из причин, почему финансовый сектор Лондона сейчас по некоторым показателям опережает Нью- Йорк. Британское правительство упорно стремится превратить Лондон в центр мировой активности. И, напротив, Вашингтон тратит время и силы на то, чтобы еще больше обложить Нью-Йорк налогами - с тем чтобы он делился своими доходами с остальной страной. От Польши до Шанхая и Мумбаи нормы и правила меняются каждый день, делая системы этих стран более привлекательными для инвесторов и производителей всего мира. Даже если взять пример иммиграции, то Европейский союз вводит новую «голубую карту» для привлечения высококвалифицированных рабочих из развивающихся стран.

Столь длительное пребывание на вершине имеет свои недостатки. Американский рынок был настолько крупным, что американцы всегда были уверены: остальной мир с большим трудом поймет как рынок, так и их самих, американцев. Нам не приходилось идти навстречу другим, изучая иностранные языки, культуры и рынки. Сегодня в смысле конкурентоспособности это может сослужить Америке плохую службу. Возьмем в качестве метафоры распространение английского языка по всему миру. Американцам это нравится, потому что это облегчает передвижение и ведение бизнеса за рубежом. Но местным жителям это обеспечивает доступ сразу к двум рынкам и двум культурам и понимание природы обоих. Они говорят по-английски, но при этом они еще говорят по-португальски, или на хинди, или на мандаринском диалекте. Они проникают на американский рынок, но также и на внутренний рынок Китая, Индии или Бразилии. (И во всех этих странах не говорящие на английском языке рынки остаются самыми крупными.) Американцы, напротив, могут бултыкаться только в одном-единственном море. Они так и не развили у себя способность внедряться в миры других людей.

Мы не заметили, как быстро вырос остальной мир. В большинстве промышленно развитых стран - и в изрядной доле развивающихся -служба сотовой телефонной связи развита лучше, чем в Соединенных Штатах. Широкополосная связь в промышленно развитых странах от Канады до Франции и Японии быстрее и дешевле, и сегодня Соединенные Штаты занимают шестнадцатое место в мире по доступности широкополосной связи для населения. Политики постоянно убеждали американцев, что единственный урок, который мы усвоили из систем здравоохранения других стран, - быть благодарными нашей собственной системе. Большинство американцев игнорируют тот факт, что треть муниципальных школ страны совершенно недееспособны (потому что их дети учатся в тех школах, которые попадают в другие две трети). Об американской судебной системе уже привычно говорят, что она слишком дорого обходится бизнесу, но никто не отваживается предложить ее реформу. Наши ежегодные вычеты по ипотеке достигли астрономической цифры - 80 миллиардов долларов, и нам все время говорят, сколь важно поддерживать домовладельцев. Маргарет Тэтчер ликвидировала такую поддержку, и тем не менее в Британии сейчас такой же процент домовладельцев, как и в Соединенных Штатах. Мы редко оглядываемся по сторонам и обращаем внимание на иные перспективы и альтернативы, мы убеждены, что «мы - номер один». Но учиться у остального мира - это больше не вопрос морали или политики, это все больше вопрос конкурентоспособности.

Возьмем автомобильную промышленность. На протяжении века после 1894 года большинство производившихся в Северной Америке автомобилей были сделаны в Мичигане. С 2004-го место Мичигана заняла канадская провинция Онтарио. Причина проста: здравоохранение. В Америке производители автомобилей вынуждены платить по 6500 долларов в год на медицинские и страховые издержки за каждого рабочего. Если они переводят завод в Канаду, которая имеет государственную систему здравоохранения, затраты на рабочего становятся около 800 долларов. В 2006 году General Motors по медицинским и страховым обязательствам выплатила 5,5 миллиарда долларов за своих работающих сотрудников и пенсионеров. Это добавляет к стоимости каждого автомобиля СМ полторы тысячи долларов. Для компании Toyota, где гораздо меньше американских пенсионеров и гораздо больше иностранных рабочих, такая добавка составляет 186 долларов. Это не реклама канадской системы здравоохранения, просто стоимость американской системы здравоохранения выросла настолько, что создает проблемы с наймом американских рабочих. Рабочие места не уплывают в страны вроде Мексики, они уходят туда, где есть высококвалифицированные и образованные рабочие: ведь работодатели ищут не низкую заработную плату, а приличную прибыль. Привязка здравоохранения к занятости на производстве имеет дополнительные негативные последствия. В отличие от рабочих в любой другой промышленно развитой стране американцы теряют свою медицинскую страховку, если они лишаются работы, что делает их более обеспокоенными в вопросе конкуренции со стороны иностранцев, внешней торговли и глобализации. Согласно анализу Pew Research Center, возможно, по этой причине страх перед этими факторами у американских рабочих сильнее, чем у немцев и французов.

Многие десятилетия американцы, занятые в разных сферах деятельности, будь это автомобильная промышленность, сталелитейные заводы или банки, имели одно огромное преимущество: привилегированный доступ к американскому капиталу. Они могли пользоваться этим доступом для покупки технологий и профессионального обучения, которых не было больше ни у кого, - таким образом, они могли производить товары и изделия, которых не мог производить никто другой, и делать это по конкурентным ценам. Этого особого доступа больше нет. Мир купается в капиталах, и внезапно американским работникам приходится задавать себе вопрос: что мы можем делать лучше других? Эта проблема встает не только перед ними, но и перед компаниями. Сегодня жизненно важно не то, как компания конкурирует со своим собственным прошлым (мы сейчас работаем лучше, чем раньше?), а как она конкурирует с днем сегодняшним в других точках мира (как у нас получается по сравнению с другими?). Конкуренция больше не ведется по вертикальной координате времени, она происходит по горизонтали пространства. Раньше, когда американские компании стремились за границу, они везли с собой капиталы и ноу-хау. Но сегодня они обнаруживают, что у местных уже есть и деньги, и передовые технологии. Это уже больше не третий мир. Так что же американские компании принесут в Индию или Бразилию? В чем конкурентное преимущество Америки? Не много найдется американских бизнесменов, которые предполагали, что им когда-нибудь придется отвечать на такой вопрос. Экономист Мартин Вулф помогает найти ответ на него. Описывая меняющийся мир, он заметил, что прежде экономисты вели дискуссии вокруг двух базовых понятий: капитал и труд. Но сегодня они товары, широко доступные любому. Нынешняя экономика отличается идеями и энергией. Страна должна быть либо источником идей, либо источником энергии (будь это нефть, природный газ, уголь и т. д.). Соединенные Штаты были, и могут быть, самым важным в мире непрерывным источником новых идей, больших и малых, технических и творческих, экономических и политических. Но чтобы генерировать их, необходимы значительные перемены.

ПОЛИТИКА БЕЗДЕЙСТВИЯ

Соединенные Штаты уже давно беспокоятся об утрате своего лидерства. С 1945 года это уже по меньшей мере четвертая волна тревоги такого рода. Первая датируется концом 1950-х, когда Советский Союз запустил первый спутник. Вторая пришлась на начало 1970-х, когда высокие цены на нефть и медленный рост экономики Соединенных Штатов убедили американцев, что Западная Европа и Саудовская Аравия - это силы, с которыми придется считаться в будущем, а президент Никсон провозгласил приближение эры многополярного мира. Следующая возникла в середине 80-х, когда большинство специалистов полагали, что Япония в будущем превратится в технологически и экономически доминирующую сверхдержаву. В каждом из этих случаев беспокойство было вполне обоснованным, прогнозы были разумными. Но ни один из этих сценариев так и не осуществился. Причина заключается в том, что американская система оказалась гибкой, изобретательной и упругой, способной исправлять свои