Постамериканский мир будущего

постамериканском мире. Они завоевывают новые рынки, меняя их прежний уклад. Возьмите, например, General Electric, которая в прошлом не верила в совместные предприятия за рубежом. В каждом она хотела иметь 100 процентов акций. Однако последние пять лет, наблюдая за ростом навыка и уверенности местных фирм на развивающихся рынках Китая, Индии, Бразилии, России и Южной Африки, СЕ пришла к выводу, что такая стратегия изолирует ее от самых быстрорастущих регионов мира. Поэтому компания изменила свой подход. Президент и председатель совета директоров СЕ Джеффри Иммельт подводит итог: «Безусловно, мы могли бы продолжать скупать мелкие компании и изменять их по модели General Electric. Но мы усвоили урок: лучше быть партнером с компанией номер 3, которая хочет стать компанией номер 1, чем приобретать мелкую компанию или отказаться от нее вовсе». New York Times назвал это отходом от принципов «административного империализма», ставшего «роскошью, которую СЕ больше не может себе позволить»[8] . Вашингтон, которому не грозит испытание рыночными условиями, пока еще не осознал, что дипломатический империализм - это роскошь, которую Соединенные Штаты больше не могут себе позволить.

Геополитические и экономические причины все еще создают серьезный спрос на американское могущество. Но более значительную роль играет идеологический спрос. «Никто в Азии не хочет жить в мире, где будет господствовать Китай. Не существует Китайской мечты, к которой бы стремились люди», - объясняет сингапурский ученый Саймон Тай. Бывший президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозо утверждает, что мир на самом деле ждет от Америки не концессии на торговлю тут или там, а подтверждения ее верности собственным идеалам. Только Америка может взять на себя роль страны, способной дать определение универсальным идеалам[9]. В этом смысле мягкая власть Америки сложным образом связана с ее жесткой властью. Но уникальное место в мировой политике дает ей комбинация этих двух сил.

Чтобы описать более конкретно, в каком режиме будет существовать этот новый мир, я предложил шесть простых линий развития событий.

1. Выбор. Могущество Америки заставило Вашингтон поверить, что ему нет необходимости устанавливать приоритеты. Он хочет иметь все. В этом смысле Соединенным Штатам крайне важно быть более дисциплинированными. Например, по вопросам Северной Кореи и Ирана: администрация Буша не могла решить, хочет она там смены режима или изменения политики (то есть создания зоны, свободной от ядерного оружия). Эти два желания противоречат друг другу. Если вы угрожаете стране сменой режима, ее правительство с еще большей силой станет рваться к ядерному оружию, которое в мире международной политики является страховым полисом.

Представьте, каким видится мир из Ирана. Он окружен ядерными державами (Россия, Китай, Индия, Пакистан, Израиль), а по ту сторону его границ сосредоточены десятки тысяч американских солдат (в Ираке и Афганистане). Президент Соединенных Штатов неоднократно давал понять, что считает режим в Тегеране незаконным, что желает свергнуть его и спонсирует различные группы, преследующие точно такие же цели. Если бы вы жили в Тегеране, эти соображения заставили бы вас отказаться от ядерной программы? Настаивая одновременно на смене политики и смене режима, мы ничего не добились.

Или рассмотрим американскую политику в отношении России. Мы никогда не могли определить наши приоритеты: что именно интересует нас в отношении Москвы? Боимся ли мы, что она потеряет контроль над ядерным оружием? Но он может быть сохранен только с помощью Москвы. Поможет ли Москва изолировать Иран? Или дело в ее политике на Украине и в Грузии? Или же в ее неприятии ракетного щита в Восточной Европе? Или же нас заботит ее политика в отношении нефти и природного газа? Или состояние прав человека в России? До недавнего времени политика США распылялась сразу по всем перечисленным пунктам. Но управлять означает выбирать. Если мы уверены, что распространение ядерного оружия и терроризм - самые страшные наши проблемы на текущий момент, как сказал президент Буш, тогда обеспечение безопасности ядерного арсенала России и недопущение разработки ядерного оружия Ираном - два главных пункта, по которым мы должны сотрудничать с Россией, это важнее других вопросов, названных выше.

Соединенным Штатам придется сделать выбор в отношении Китая. Сейчас Китай стремительно превращается в мировую державу. Это самый стремительный подъем в истории - более масштабный и быстрый, чем тот, который пережили в свое время Соединенные Штаты. Необходимо обеспечить Китаю значительное политическое и даже военное пространство, соизмеримые с набранной им силой. В то же время экономический рост не должен стать ширмой для экспансионизма, агрессии или деструкции. Как добиться равновесия - сдержать Китай, с одной стороны, и обеспечить ему законный подъем - с другой, это и есть главная стратегическая задача американской дипломатии. Соединенные Штаты могут и должны определиться с Китаем. Но следует признать: есть вещи, с которыми очень трудно определиться. К сожалению, наиболее серьезное препятствие, которое стоит перед Соединенными Штатами на пути к такой политике - это внутренний политический климат, который располагает к тому, чтобы рассматривать любые уступки и компромиссы как попустительство.

Если Соединенные Штаты и могут чему-то научиться на опыте Великобритании, так это необходимости делать масштабный стратегический выбор места, на котором следует сосредоточить свои силы и внимание. Британия сделала его очень мудро, когда столкнулась с экономическим ростом Соединенных Штатов. В отношении собственной империи выбор был не столь мудрым. В начале XX века Лондон оказался перед дилеммой, похожей на ту, которая стоит сегодня перед Вашингтоном. Когда где-то возникал кризис - неважно, в каком месте, - мир оглядывался на Лондон и спрашивал: «Что вы будете с этим делать?» Стратегическая ошибка Британии заключалась в том, что страна десятилетиями разбазаривала время и деньги, силы и внимание на бесплодные попытки стабилизировать весьма отдаленные от себя регионы. Например, Британии не следовало бы прикладывать таких усилий к организации конституционного процесса в Трансваале и таким образом развязывать бурскую войну, которая сломала хребет империи, а больше уделять внимания проблеме снижения производительности труда у себя и экономическому росту Германии в центре Европы.

Британские элиты так тщательно изучали историю Рима не только потому, что были очарованы прежде великой империей, но и потому, что хотели узнать, как можно управлять огромными территориями на разных континентах. Возникла потребность в людях, знающих иностранные языки, историю и имперское администрирование. Однако это привело к необходимости готовить инженеров будущего. Власть и влияние опьянили Британию чувством своей исторической избранности, которое подпитывалось возрождением протестантизма. Историк Корелли Барнетт писал (в 70-е годы), что в середине XIX века Англию охватила «революция нравов», которая превратила прагматичное и рациональное общество, осуществившее промышленную революцию, в общество, где господствовали евангелизм, непомерный морализм и романтизм. [10]

Соединенные Штаты могли легко угодить в похожую имперскую ловушку. Любой кризис в мире требует от США внимания и действий. Щупальца и интересы Соединенных Штатов сегодня простираются так же далеко, как и британские в момент наивысшего расцвета империи. Тем, кто полагает, что место Америки в мире принципиально отличается от позиции, которую занимала Британская империя, стоит прочитать «Отчет о базовой структуре» за 2006 финансовый год. В нем Министерство обороны США похваляется тем, что страна является «одним из крупнейших в мире 'лендлордов' с материальной частью, состоящей из более чем 571 200 единиц оборудования (здания, структура и устройства), расположенных в более чем 3700 местах на примерно 30 миллионах акров». В отчете указана разветвленная сеть из 766 баз в сорока зарубежных странах от Антигуа до Великобритании. В 2005 году эти базы за границей стоили по меньшей мере 127 миллиардов долларов, на них размещались 197 000 военных и такое же число вольнонаемных и гражданских служащих, а также порядка 81 000 персонала, набранного из числа местных жителей. Они занимали 687 000 акров (примерно 1100 квадратных миль) иностранной территории, одно лишь обслуживание их обходилось налогоплательщикам в 13 миллиардов долларов.

Может быть, Америка могущественнее прежней Британии, но она все же не может пренебрегать уроком, обязывающим ее делать выбор. США не могут участвовать во всем. Нал ряженные ситуации на