сказать, ни зачем, ни откуда он появился, ни каковы намерения команды, внезапно покинувшей его.
— Вспомнишь тут о Летучем Голландце, — пробормотал Джордино. — Даже в каютах ни единой личной вещи. Молодцы, быстро смотались ребята.
— Даже слишком быстро. Наверняка заранее готовились к внезапному уходу, потому и успели все собрать за такое короткое время, пока нас тут не было. Нет, к тому моменту, когда мы появились здесь, они практически были готовы покинуть корабль. Уверен, мы не нашли бы прежде всего никакой информации о матросах — ни кто они, ни где их набрали. Они планировали оставить корабль абсолютно пустым.
— И забрать с собой похищенных ими ученых-нефтеразведчиков, — прибавил Джордино, мысли которого снова вернулись к Терезе. Питт ничего не Ответил, и Джордино, помолчав, вернулся на мостик.
Питт стоял на крыле мостика, оглядывая кормовую палубу, ряды пустых контейнеров на ней, и мучительно размышлял над возможными мотивами похищения нефтяников и их дальнейшей судьбой. Розовый отблеск восходящего солнца рассеял мрак вокруг корабля, осветил вмятины, оставленные в палубе тяжелыми опорами крана. Какие бы тайны ни хранил сухогруз, они сейчас недоступны. Ушли вместе с грузом и командой.
«Но кран. Спрятать его невозможно. Они могли его только утопить», — думал Питт. Он и сам не мог сказать, зачем им нужен этот кран, лишь в глубине души подозревал — его исчезновение составляет маленькую, но важную часть большой тайны.
Часть II
Путь в Сяньду
Щурясь от яркого света, капитан Говард прижал к глазам потертый бинокль и обвел взглядом сверкавшие перед ним ярко-голубые открытые воды Персидского залива. Фарватер в это время дня обычно походил на громадный шумный улей, заполненный сухогрузами, танкерами и боевыми кораблями, стремившимися обойти друг друга, чтобы занять место получше, особенно на подходе к неширокому Ормузскому проливу. С наступлением в Катаре вечера, к удовольствию капитана Говарда, судоходное движение обычно почти прекращалось. Впереди него из залива появился нагруженный сырой нефтью громадный танкер. Милях в двух от кормы виднелось небольшое буровое судно. Довольный, что на внешнем рейде не было других кораблей, кроме танкеров, Говард облегченно вздохнул и перевел взгляд на нос своего судна.
Без бинокля он не мог ясно увидеть его, поскольку тяжелый форпик находился от капитана на расстоянии восьмисот футов. Капитан видел, как впереди, над белой верхней палубой его массивного супертанкера «Маржан», колеблется жаркий воздух. Судно Говарда входило в разряд «очень больших танкеров для транспортировки жидких грузов» — расчетная вместимость его трюмов составляла более двух миллионов баррелей сырой нефти. Это был громадный корабль, превосходивший своими размерами небоскреб Крайслер-билдинг. В многочисленные трюмы корабля, похожие на громадные бочки, закачи валась нефть, добытая на изобильных нефтяных полях Гавара.
Проход через Ормузский пролив неизбежно вселял в Говарда безотчетную тревогу. Хотя американский военно-морской флот в заливе зримо присутствовал, все входящие в водный путь коммерческие суда военные охватить не могли. Причины для волнения имелись: в небольшом отдалении находится Иран, а страны Аравийского полуострова кишели террористами. Прохаживаясь по мостику и посматривая на горизонт, Говард знал, что не перестанет волноваться до тех пор, пока не возьмет на борт груз и не выйдет снова в открытые воды Аравийского моря.
Внимание Говарда привлекло неожиданное движение на палубе, он подкрутил бинокль и принялся наблюдать за жилистым моряком с косматыми светлыми волосами. Тот на полной скорости, лавируя между перегородками, трубами и клапанами, летел по палубе на потрепанном желтом мопеде. Говард проследил, как он зашел на поворот и пронесся мимо развалившегося в шезлонге полуголого человека с секундомером в руке.
— Смотрю, первый помощник все еще пытается побить мой рекорд, — произнес Говард с усмешкой.
— Думаю, ваш рекорд продержится еще день, не больше, — не оборачиваясь, отозвался старший помощник, склонившийся над цветной береговой картой, и уверенно кивнул.
Говард рассмеялся про себя. Тридцать человек команды его супертанкера в минуты затишья, когда нефть заливали или выкачивали, выдумывали себе развлечения, чтобы скрасить скуку, вызванную долгими трансатлантическими переходами. Чаще всего для этих целей использовался разболтанный мопед, служивший для перемещений по громадной палубе. Матросы сооружали подобие трека, раскладывали на нем препятствия в виде груды канатов и устраивали соревнования по мотокроссу. Относились к игре серьезно, словно речь шла о крупном заезде вроде «Индианаполис-500». К сожалению матросов, капитан завершил карьеру палубного мотогонщика, показав лучшее время, и до сих пор его рекорд и не был побит. И никто из них не знал, что в молодости Говард, живший на юге Калифорнии, был мотогонщиком и участвовал в профессиональных соревнованиях.
— Подходим к Дахрану, сэр, — доложил старший помощник Йенсен, афроамериканец, говоривший с мягким Хьюстонским акцентом. — До Рас-Таннуры осталось двадцать пять миль. Отключить автопилот?
— Да, переходим на ручное управление. Уменьши скорость до десяти миль. Сообщи начальнику причала, чтобы его люди готовились принять концы примерно через два часа.
Капитану такого супертанкера, без преувеличения — мамонта мореплавания, прежде всего необходимо предвидеть каждую мелочь. С пустыми трюмами и высокой посадкой, гигантский корабль был чуть более маневренным, но для стоящих на мостике он оставался той же малоповоротливой громадой.
Вдоль западной береговой линии пыльная коричневая пустыня уступила место городу Дахрану, корпоративному центру и родине нефтяного конгломерата «Сауди Арамко». Миновав его и находящийся рядом с ним порт Даммам, супертанкер «Маржан» двинулся к тонкому полуострову, выступавшему в залив с севера. Полуостров, словно щупальца гигантского спрута, опутывали трубопроводы Рас-Таннуры.
Рас-Таннура — Великие ворота саудовской нефтяной индустрии, ее центральный пост. Более половины всей добываемой в Саудовской Аравии сырой нефти экспортируется из комплекса Рас-Таннура, владельцем которого является государство. Паутиной трубопровода он связан с богатейшими нефтяными полями в центральной, пустынной части страны. На кончике полуострова выстроились десятки огромных резервуаров — хранилищ сырой нефти, главного богатства Саудовской Аравии. Рядом с ними расположены баки с природным газом и продуктами нефтепереработки. Все эти сокровища ожидают транспортировки в Азию и на Запад. Чуть поодаль высятся корпуса самого крупного в мире нефтеперегонного завода, где сырая нефть перерабатывается в нефтепродукты. Однако самая впечатляющая особенность Рас-Таннуры как раз не видна.
Капитану Говарду с мостика открывался великолепный вид на побережье, но он равнодушно отвернулся от резервуаров и трубопровода. Взгляд его застыл на шести супертанкерах, пришвартованных попарно к стационарному терминалу под названием «Морской остров». Терминал больше чем на милю вдавался вводу. Подобно оазису, дающему воду и еду измученным жаждой, изголодавшимся верблюдам, терминал «Морской остров» наполнял бездонные желудки супертанкеров сырой нефтью, мощным потоком лившейся из резервуаров на берегу. Невидимая под волнами сеть тридцатидюймовых выпускных труб две мили тянулась по дну залива к глубоководной станции закачки.
Пока «Маржан» неторопливо скользил к причалу, капитан Говард наблюдал, как три небольших буксира выравнивают греческий танкер у «Морского острова». Следующим на погрузку вставал его «Маржан». Управление супертанкером принял на себя лоцман, повернув судно бортом к пустому причалу в самом конце загрузочного терминала, как раз напротив греческого судна. Пока они ожидали, когда буксиры подхватят сброшенные «Маржаном» концы и подтянут к терминалу, Говард залюбовался двумя шеренгами
