воцарилась тишина.
На следующий день в прессе и по радио разразилась буря. Сообщения о пресс-конференции и комментарии к ним прошли по всей стране. Громче всех прозвучало выступление газеты «Ганноверше нойе прессе»: «Кто гарантирует защиту от защитников? Во всяком случае, не конституция».
Представители земельного правительства и ведомства по охране конституции, не оправившиеся от первого шока, да еще взятые в оборот журналистами, подтвердили подлинность документа. Более того: «Закладывать в компьютеры данные о состоянии банковского счета по меньшей мере неправомерно», – заявил представитель министерства внутренних дел в интервью мюнхенской газете «Абендцайтунг». Еще бы: банковский счет – святая святых капитализма.
Действуя по принципу «нападение – лучшая защита», власти сделали первую попытку затушевать скандал, распространить дезинформацию. Документ, дескать, содержит сведения, датированные 1970-1978 годами, сегодня за Киттнером больше не следят, заявил представитель власти. Но из документа было ясно видно, что последние данные, заложенные в компьютер (распечатка была затребована 23 сентября 1982 года), датированы мартом того же года.
Какой-то чин из ведомства по охране конституции пытался внушить корреспонденту «Абендцайтунг»: сокращение «ТФ» означает, мол, «розыски террористов». Намерение навести тень на ясный день очевидно: террористов у нас не любят…
Одна только неувязочка вышла: сокращение «ТФ» на самом деле означает «телефон», так же как «КТ» – «текущий счет», «КФ» – «транспортное средство», «АД» – «адрес» и «СФ» – «банковский сейф», которого у меня, к слову, никогда не было, но соответствующая графа тем не менее для порядка была заложена в компьютер. Позднее, при тщательном уточнении деталей, министр внутренних дел официально отмел какие-либо подозрения в моей возможной причастности к «терроризму».
Мы с Кристель получили множество посланий с выражением солидарности. Около 100 членов союза писателей направили протест премьер-министру земли по поводу слежки, устроенной за их коллегой Киттнером. Объединение юристов-демократов в своем послании протеста, адресованном министру внутренних дел, обвинило власти в явном нарушении правовых норм. Но не все реагировали так. Некоторые наши знакомые из чувства страха порвали с нами отношения. И по телефону нам теперь стали звонить не так часто, как раньше: ведь всем было абсолютно ясно, что, разговаривая с Киттнером, рискуешь. Не только разговор подслушают, но и еще (не дай бог!) заведут на тебя досье.
Клаус Тебарт, уполномоченный земли Нижняя Саксония по контролю за сбором данных о населении [31], к которому я обратился за помощью и разъяснениями как к специалисту, мало чем мог помочь. В своем письме он сообщил, что ведомство по охране конституции не разрешило ему передавать какую-либо информацию о сведениях, заложенных на меня в компьютер.
Процитирую в этой связи газету «Дойчес альгемайнес зонтагсблат»: «Случайность или нет? Вскоре после всего происшедшего Тебарт, ранее сам занимавший пост руководителя отдела кадров в министерстве внутренних дел Нижней Саксонии… отказывается проверять данные на лиц, заложенные в компьютерную систему НАДИС. Беспрецедентный факт в истории ФРГ. Причина: по мнению министерства внутренних дел, уполномоченный имеет право знакомиться только с общими сведениями, мало о чем говорящими, а не с содержанием самих досье».
Не контроль за сбором данных и защита граждан от возможных в связи с этим злоупотреблений, а фиговый листок! По-иному и нельзя расценивать некоторую нотку безнадежности, прозвучавшую в письме самого Тебарта, которое он направил мне в ответ на призыв о помощи: «Как я уже… сообщал Вам, служба безопасности… имеет право отказывать в выдаче сведений. Этих правил должен придерживаться и уполномоченный по контролю. Знаю, что это не удовлетворяет граждан, обращающихся с запросами, однако я, как и всякий другой, должен подчиняться законам… Одновременно прошу понять, что законодательные предписания не позволяют мне удовлетворить Ваше стремление выяснить, каким путем добывается информация».
Несмотря на такую сдержанную позицию контрольных инстанций, стратеги из секретных служб испытывают к ним чувства, далекие от симпатий. Может, именно здесь и зарыта собака? Не было ли мистическое появление секретного документа у меня на столе одним из эпизодов позиционной войны, ведущейся между жадными до сбора информации службами и нелюбимыми ими контролерами? Несколько позже в одной из вечерних передач радиостанции «НДР» говорилось следующее: «Каким образом у Дитриха Киттнера оказались данные, заложенные в компьютер ведомством по охране конституции? Исходя из буквенных и цифровых комбинаций, представители ведомства по охране конституции и уполномоченные по контролю пришли к единодушному выводу, что федеральные контролеры во время проведения инспекции в штаб-квартире секретных служб в сентябре 1982 года запросили данные и на кабаретиста, заложенные в компьютер. Поводом для запроса послужило обращение Киттнера, направленное им летом 1982 года тогдашнему федеральному уполномоченному по контролю Буллу, с просьбой проверить, какие сведения на него лежат в ведомстве по охране конституции».
Я и в самом деле, работая над книгой «Когда-то был человеком…», обращался к Буллу с просьбой проверить, что на меня содержится в досье как на «врага государства». К моему разочарованию, он сообщил мне в письме от 8 сентября 1982 года (запомним эту дату), что не уполномочен вести такого рода расследование. Но послушаем дальше, что говорит «НДР».
«…Тем не менее ведомство по охране конституции подозревает, что кто-то из сотрудников – уполномоченных федеральных контрольных органов – в нарушение правил о неразглашении тайны подбросил документ Киттнеру. Нынешний федеральный уполномоченный по контролю доктор Райнхольд Бауман отдал распоряжение тщательно расследовать это весьма для него «неприятное и удручающее происшествие», однако никакой утечки информации обнаружено не было. Лица, попавшие под подозрение, в сердцах заявили, что скорее всего сами же секретные службы и подбросили документ, решив сыграть злую шутку над контролерами. В пользу такой версии свидетельствует и то, каким образом по словам Киттнера, к нему попал документ… Иными словами, в игре замешана какая-то крупная неизвестная величина».
Все верно. От уполномоченного Булла я, во всяком случае, никаких документов не получал. Об этом со всей убедительностью свидетельствует его «ответ с отказом на мою просьбу о проверке, датированный 8 сентября. Запрос же, согласно распечатке, был сделан лишь 23 сентября ровно в 13 часов 07 минут и 57 секунд.
Других связей с контролерами в Бонне у меня, к сожалению, нет. И что самое главное: тому, кто подбросил документ, да и мне самому не составило бы труда уничтожить соответствующие цифровые комбинации и указание времени, чтобы замести следы и подстраховаться от возможного преследования. Но если предположить (а это более чем вероятно с учетом известных фактов), что какая-нибудь секретная служба ознакомилась с моей перепиской с федеральным контрольным органом, то тогда, напротив, становится ясно, чьи уши торчат за всей этой историей.
Против подобного предположения свидетельствует только один факт: после кампании, развязанной прессой, сотрудников ведомства по охране конституции земли Нижняя Саксония поразил вирус взаимного недоверия. Там все ищут, где произошла утечка информации. Причем кампания порой принимает трагикомические формы. Персоналу отныне разрешено общаться друг с другом только через слегка приоткрытые двери, а при взаимном обращении прибегать к вымышленным именам и кличкам. Не могу скрыть некоторого злорадства, когда ищейки сами живут в атмосфере страха перед слежкой.
Президент земельного ведомства по охране конституции хотя и безоговорочно признал в радиоинтервью тот факт, что за мной велась слежка, однако предпочел сохранить в тайне, каким образом добывались сведения и какого сорта.
«Потому что, – заявил он дословно, – если мы перейдем к деталям, расскажем, какими документами мы располагаем на господина Киттнера, то раскроем весь объем собранной информации и, тем самым, дадим возможность сделать выводы в данном случае, а также в иных, сходных с ним, каким способом добываются сведения и в каких масштабах. Тогда лица, о которых идет речь, могут легко помешать
