Жара в Аномо

ему беспокойство.

—

Так точно, гражданин капитан, подобные случаи встречались и в моей практике. Однако, простите, это вовсе не означает, что ко всякому добровольному про­явлению со стороны населения нужно относиться с пред­убеждением, а уж тем более игнорировать информацию, имеющую хоть какое-то отношение к нашей работе. Как вы сами очень справедливо только что заметили, ничего нельзя исключать.

—

Разумеется, разумеется, дорогой мой. Не сомне­ваюсь, как и более высокое ваше начальство, что вы знаете совершенно точно и безошибочно, как нужно поступать в подобных случаях.

—

Благодарю вас, гражданин капитан.

—

Это я вас благодарю за вдумчивое отношение к службе, за похвальное достоинство, с которым вы дер­житесь в разговоре с офицером, своим непосредствен­ным начальником.

—

Я немедленно отправлюсь к башмачнику. Разре­шите идти?

—

Нет. Его допросите завтра. А сейчас вы нужны в управлении.

—

Но позвольте, в интересах...

—

К нему завтра! Сегодня вы мне нужны. Семьде­сят третий, приказываю вам сегодня выехать на поли­гон для проведения занятий с группой «А».

—

Слушаюсь.

9

Пассажирский самолет авиакомпании «Тюрк хава йоллари» прибыл из Африки в Анкару точно по распи­санию, в одиннадцать ноль восемь по местному времени.

Стюардесса, прелестная, как все бортпроводницы ми­ра, осветила салон обворожительной улыбкой и объявила:

—

Дамы и господа! Пассажирам, следующим до Стамбула, предлагаем тоже покинуть самолет на два­дцать минут, всем без исключения, оставив на сиденьях ручную кладь. В зале ожидания аэровокзала вас ожи­дает короткий, но, надеемся, приятный отдых.

Подчинившись, пассажиры потянулись вереницей от трапа к небольшому и приземистому аэровокзалу ту­рецкой столицы.

Каждого тщательно обыскали аскеры * в форме ар­мейской службы безопасности. Никто не роптал, зная, что во многих провинциях страны и в самой столице объявлено чрезвычайное положение в связи с разгулом терроризма.

* Аскер — солдат

{тур.).

Утомленные полетом люди разбрелись по отведен­ному для транзитников крошечному залу, рассматривая этикетки бутылок на полках крохотного бара, реклам­ные проспекты, плакаты на стенах, вертушки с открыт­ками и всевозможные поделки а-ля Восток, предлагав­шиеся в качестве сувениров расторопными смуглолицы­ми продавцами.

Один из пассажиров, худощавый, чуть прихрамы­вающий мужчина средних лет, обратившись к первому попавшемуся служителю, с большим трудом растолко­вал тому с помощью мимики и жестов, что желает ви­деть кого-нибудь из начальства.

—

Говорите ли вы по-английски? — спросил пасса­жир у чиновника, к которому его привели.

—

Да, сэр, — последовал ответ, — объясниться смо­жем, если вы будете говорить медленно. Слушаю вас.

—

Я дипломат, направляюсь в Стамбул, откуда без задержки намерен вылететь дальше, в Европу. Време­ни, как видите, мало, а мне хотелось бы повидаться с родственником, он сейчас в Измире, можно сказать, постоянный и желанный гость Турецкой республики. Рассчитываю на ваши служебные возможности, кото­рые, несомненно, позволят связаться с Измиром мгно­венно. В этом случае мой родственник успеет прилететь в Стамбул и мы встретимся между моими рейсами. Вы меня поняли? Я говорил достаточно медленно?

У немолодого уже турка были удивительные глаза, они смеялись, хотя весь остальной его облик был вопло­щением чрезвычайной серьезности и внимания. Он сказал:

—

С удовольствием помог бы вам, эфенди, но боюсь, что дозвониться не успеем, сейчас объявят посадку. И не уверен, что вашему родственнику удастся сразу же вылететь из Измира. Но, если хотите, могу поинте­ресоваться расписанием всех внутренних рейсов.

—

Благодарю, не нужно. Мой родственник вылетит частным самолетом. Он состоятельный человек, поддан­ный Соединенных Штатов.

—

Очень рад, сэр, но, право, не знаю, эфенди, как помочь, аллах свидетель.

—

Может быть, воспользоваться телеграфом? — раз­драженно спросил пассажир, поглядывая на часы.

—

Вон там, в конце зала, рассыльный, — сказал чи­новник, — за сотню лир или доллар он мигом все устроит, эфенди. Только напишите ему крупными бук­вами, сэр, поразборчивей.

Пассажир не замедлил поступить именно так. Текст телеграммы гласил:

«Элу Броуди, отель «Этап», 107, Измир. Срочно.

Дорогой дядя! На пути домой представилась

воз­

можность свидания. Есть новости бизнеса. Спешу

на

Остров. В Стамбуле остановлюсь на день, не больше. Поторопись. Отель «Бале» или «Пииар». Нежный при­вет Карине и малышкам. Твой Слим

Нордтон».

Через полчаса после взлета самолет приземлился в Стамбуле. А еще через сорок минут Слим Нордтон рас­платился с шофером такси в Галатасарае у входа в де­вятиэтажный треугольник не слишком фешенебельного отеля «Бале», из его верхних окон открывался вид на лабиринты старых кварталов, вскарабкавшихся на хол­мы, и на залив Золотой Рог, дважды пересеченный древними мостами и ощетинившийся мачтами стоявших на приколе рыбацких шаланд.

Приняв душ, Слим Нордтон позвонил портье и по­просил заказать ему билет до Лондона на утренний рейс во вторник, затем спустился вниз и пообедал.

Снова поднялся на свой этаж. Выйдя из лифта, еще

в коридоре он услышал, как трезвонил телефон в его номере.

—

Нордтон слушает.

—

Хэлло, дружище! Это Хабахаттин Бозок. Не узнал?

—

Узнал. Откуда ты взялся? Я жду Броуди, мой мальчик, не тебя.

—

Не повезло тебе, дружище, Эл