Жара в Аномо

За спиной в крохотной будке бара открытого кафе «Бебек» магнитофон громыхал то американским джа­зом, то виртуозными импровизациями солистов, то мощным ревом бигбенда, истерично тревожным.

Нордтон почувствовал тяжесть в голове, ему не­вольно подумалось, что через несколько минут в его че­репе разыграется мигрень, как у того господина, на ко­торого он надеялся и который не захотел его видеть.

Он с ненавистью покосился на танцевавших моло­дых людей, поправил галстук, встал и отправился в обратный путь, к отелю, по шумным улицам. На пере­крестках маячили армейские патрули с карабинами на­готове, ибо в любой момент могли раздаться смертонос­ные автоматные очереди юнцов, кроваво играющих в политику.

Поздно вечером, когда зажглись уличные светильни­

к

и, когда подростки разложили на тротуарах веера омерзительных порножурналов и фотографий, обозначив их стоимость каракулями, когда зазывалы притонов за­няли свои посты, когда в пивных Галатасарая усили­лось хмельное разноязыкое песнопение, когда затихли до утра радиофицированные голоса муэдзинов, а свя­тые храмы померкли рядом с неоном небоскребов, в шестьсот девятом номере отеля «Бале» зазвонил нако­нец телефон.

—

Нордтон слушает.

—

Все о'кэй, жду тебя в машине на площадке пе­ред муниципальным салоном живописи, это в двух шагах.

—

Черт возьми, Хаби, где ты пропадал?

—

Не сердись, дружище, хлопотал ради тебя. Нам предстоит приятная прогулка морем. Ты был на Бьюик-ада? Сказочный островок. Там нас ждет парень, кото­рому Эл приказал пополнить твой бумажник.

—

Какая у тебя машина?

—

«Мурат». Я сам окликну. Спускайся, надо обер­нуться в хорошем темпе, мы ведь собирались еще по­спеть в казино на песенки Айжды Пеккан, не забыл?

—

Иду, — проворчал Слим Нордтон, — с моей но­гой только бегать...

Допуская, что ему могут вручить крупную сумму и наличными, Слим прихватил наплечную сумку и поспе­шил к упомянутой площадке возле городского выставоч­ного зала, в котором, как он знал, часто бывали плат­ные демонстрации картин и карикатур, но нечасто бы­вали зрители. Жизнерадостный и кудрявый юноша с повадками супермена снова назначил встречу в мало­ приметном месте.

«Понимаю и одобряю Броуди, — подумал Норд­тон, -— мальчишка действительно феноменальный, осмотрительный и деловой, не какой-нибудь дебил из мафии, а тонкий, перспективный игрок. Он начинает мне нравиться».

Нордтон пытался прикинуть в уме, на какую сумму может рассчитывать и как держаться на Бьюик-ада пе­ред новым типом из компании Эла Броуди. Настроение Слима заметно приподнялось.

У одного из автомобилей, стоявших на площадке, призывно открылась дверца.

Машины этого образца встречаются в разных стра­нах под разными названиями — «мурат», «фиат» и про­чие. Хорошие, удобные машины, они распространены по свету не меньше, чем вездесущие «тоёта» или «форд».

На Бозоке лоснилась новенькая кожаная куртка, па­русиновая кепочка была надвинута до самых бровей, растянутые в неизменной улыбке тонкие губы удержи­вали сигарету.

Прежде чем включить стартер, он протянул усевше­муся рядом Нордтону распечатанную пачку местных си­гарет «Самсун» и зажигалку.

—

Спасибо, у меня свой сорт, привычка, — сказал Слим, доставая из кармана собственную коробку сигарет.

—

Американские?

—

Нет, «Хелас Папостратос», из старых запасов.

—

Трава, — фыркнул юноша, выводя машину на трассу.

— Дело вкуса, — саркастически молвил Нордтон, — но я курю греческие.

Машина покатила вниз по Истикляль джаддеси, ми­мо станции метро, через Золотой Рог по мосту Ататюр-ка, через Аксарай прямо к побережью Мраморного мо­ря, где на одной из многочисленных лодочных стоянок ждал маленький прогулочный катер.

Ночь сгущалась над сияющим Стамбулом, роняя в морскую воду отражения лучистых, как стекло, звезд, когда они мчались вдвоем в резвом катере, держа курс на смутно вырисовывавшиеся вдали контуры островов, усеянных мириадами электрических светлячков.

—

Даже здесь мне мерещится запах нефти! — воскликнул Слим Нордтон, подставляя лицо под осве­жающие удары встречного воздуха.

—

Неподалеку караванный путь танкеров, — ото­звался Хабахаттин Бозок, — море загрязнено! Днем под солнцем запах еще сильнее! Эй, дружище, хочешь за руль? Прекрасно! Смелей, я рядом!

—

Давай попробую, — охотно согласился Нордтон. Бозок выключил двигатель, уступил место приятелю,

а сам устроился сзади, заливаясь веселым мальчише­ским смехом.

—

Заводи. Только скорость не сразу, дай ему рявк­нуть пару раз на холостых, он у меня с норовом.

—

Есть, кэп! — раззадорясь, козырнул Слим Нордтон.

Мотор вновь заревел, но на холостых оборотах, как было велено. Катер окутался облаком едкого дыма. Бо­зок сунул руку себе за спину под куртку, выхва­тил из-за пояса пистолет и выстрелил Нордтону в за­тылок.

,

10

Сержант Киматаре Ойбор нес под мышкой перевя­занные бечевкой до крайности изношенные башмаки.

Было раннее утро, но солнце отчаянно припекало Ойбор изнывал от жары в непривычном платье из гру­бой шерсти и раскаивался, что предпринял такую боль­шую прогулку пешком.

Рядом с молодым сотрудником, щеголявшим в лег­ких полотняных брюках и ярко-желтой вязаной майке, Ойбор казался нелепым на фоне большого города, сер­дитым крестьянином, неохотно приехавшим из благодат­ных гилей * глубокой провинции в каменный ад на по­бывку к сыну- оболтусу.

* Африканские сельскохозяйственные