Жара в Аномо

—

Сам передам, что надо нашему дорогому спецу по фруктам.

—

Он поручил мне, — напомнил Бозок. — Уже без четверти четыре, а у меня на пять заказан разговор с Измиром, чтобы передать ему что-нибудь от тебя и те­бе от него. Не тяни, дружище, а то обижусь и не пове­ду тебя вечерком в «Луна-парк» развлечься с ласковой компанией и насладиться пением Айжды и Кочиит-ха-ным. За мой счет, разумеется, ты дорогой гость.

—

Хорошо, — бросил Слим Нордтон с натянутой улыбкой. — В экспедиции, похоже, будет наш человек. Этим занимаются.

—

Купили все-таки?

—

Нет, с подкупом намеченного вышла осечка. При­шлось прибегнуть ко второму варианту.

— Кто?

—

Только не я, — сказал Нордтон. — Мне приказа­но было лишь предложить ему чек. Он ответил слиш­ком бурно, даже полез на меня с кулаками. Я не сдер­жался, вернее, защищался и... короче, Рык его прикон­чил. А заодно и фараона, прибежавшего на шум. Рык позаботился и, уверен, позаботится впредь, чтобы ищейки остались с носом. С его возможностями это не так уж трудно, я думаю. Теперь надо заполнить вакан­сию в экспедиции, я уже говорил, этим занимаются со­образительные люди.

—

Рык? А-а-а, тот нигер, которого охмурила твоя Магда-Луиза.

—

Да, он, Черный Рык, хитрый и жестокий парень. Далеко пойдет. Я бы не хотел оказаться среди его вра­гов. Хладнокровный дьявол. У меня не поднялась бы рука ухлопать и одного, а он двоих в считанные секун­ды, я и опомниться не успел.

—

Понимаю, — кивнул Бозок, — я тоже не смог бы убить человека. Но на войне об этом не думают. Мы ведь воюем с ними, защищаем свободный мир, за­щищаем свой бизнес. Повторяю, я бы не смог тоже, но кто-то должен это делать, очищать нас от красных, нас и наши идеи.

—

У тебя это отлично получается. — сказал Слим, — насчет слов.

Помолчали немного, затем, покачав головой, Бозок произнес:

—

Мне кажется, дружище, вы провернули дело не слишком удачно. Второй вариант не предусматривал шума. Если не деньги, то несчастный случай, катастро­фа или что-нибудь в этом роде. Умно и бесследно. А вы с

Нигером,

судя

по

твоим словам, увлеклись хлопками,

все получилось скверно, чревато неприятными осложне­ниями, не сомневаюсь. Легко сказать: ухлопали спеца и фараона впридачу... Теперь ищейки зашевелятся всерьез, вполне могут выйти на твой след, вполне.

—

Не думаю.

—

То-то и оно, что думать надо. Всегда и обяза­тельно надо думать. Где гарантия, что за тобой не по­тянулся хвост в нашу сторону?

—

Не надо, не надо играть со мной словами, — сощурясь, сказал Нордтон, — я прожил вдвое больше те­бя, и повидал, и думал, и узнал всякой всячины на своем веку достаточно, чтобы ты, вернее, чтобы Эл был спокоен на мой счет. — Слим нервно ослабил ворот ру­башки. — Вряд ли стоит предъявлять ко мне претензии. Уж если кто и погорячился в этом деле, то не я, только не я, запомни. Он — да. А я, повторяю, вообще не выношу крови.

—

А

ты трус, Слим Нордтон, клянусь аллахом. Но есть лекарство от страха. Хороший глоток ракы, вот что тебя укрепит!

—

Мальчик, — сказал Нордтон, — тебе сколько лет?

—

Давно не мальчик, двадцать три.

—

Ладно, — усмехнулся Нордтон, — давай выпьем, ты уже большой, уже можно. Двадцать три... почти ни­чего. Удивительно. Еще в прошлый раз, когда познако­мились, я удивлялся, наблюдая за тобой. Далеко обо­шел своих сверстников.

Бозок рассмеялся:

—

Это они понимают, держат руки по швам.

—

У ракы, турецкой водки, забавное свойство. Плес­нешь воды в стакан с нею — жидкость становится бе­лой как молоко, плеснешь воды еще раз — становится прозрачной. Слим Нордтон больше забавлялся этим свойством ракы, чем пил.

Он почувствовал, что юный трибун норовит подпоить его, и решил не доставлять тому удовольствия потерей контроля над собой. «Сопляк, ничтожество, — с презре­нием думал он о собеседнике, — не тебе потешаться над стариной Слимом, вонючий лакей с амбицией фюрера».

—

Так, — произнес Бозок после недолгой задумчи­вости, — выходит, у нас есть шанс порадовать Эла вес­точкой о том, что мавр сделал свое дело и заслужил награду.

—

Да, — сказал Нордтон, — деньги мне нужны по­зарез. Сегодня. Во вторник утром я улетаю. Просто не­обходимо подновить виллу и хоть на пару месяцев дать нервам отдых и покой.

—

Иными словами, тебе необходимо хорошенько спрятаться после африканской заварушки с трупами. Эл поймет тебя, не сомневайся, дружище.

—

Благодарю, Хаби, за мной не станет, дай срок. Бозок дружески улыбнулся в ответ, подмигнув, и

многозначительно вскинул два растопыренных пальца, указательный и средний.

—

Ну, я пойду, — сказал он, — скоро пять. К семи будь в отеле.

—

До вечера, — сказал Нордтон. — Заедешь или позвонишь?

—

Позвоню. Не торопись, еще есть время, посиди, здесь неплохо. — Хабахаттин Бозок поднялся, ткнул подскочившему гарсону потрепанную купюру и двинул­ся прочь, обронив: — Начинай успокаивать нервы.

В мыслях Нордтона был скверный осадок.

По Босфору осторожно двигались суда разных стран. Несколько раз он замечал и красный флаг с сер­пом и молотом. Многие из посетителей скромного ка­фе, о помост которого терлись волны, провожали этот флаг уважительными взглядами, что вызывало у Слима Нордтона смешанное чувство удивления и досады.

На противоположном, азиатском берегу пролива пес­трели нагромождения жилищ. До самой вершины хол­ма, который венчала телевизионная вышка, петляя меж маслиновыми рощицами, тянулось шоссе.