Жара в Аномо

районы.

Они шагали в толпе торопившихся на работу людей, стараясь не слишком выделяться в общей массе. Время от времени из-за одышки Киматаре Ойбора приходи­лось останавливаться на тротуаре или присаживаться на скамью с таким видом, будто их внимание привлека­ли то и дело попадавшиеся на пути витрины больших магазинов или рекламные щиты кинотеатров.

Молодой спутник Ойбора посматривал на преобра­зившегося сержанта с откровенным восхищением, не со­мневаясь, что при желании в свое время старик мог бы сделать блестящую карьеру в качестве актера.

Когда они достигли площади, Самбонанга — так звали молодого спутника Ойбора — легонько толкнул сержанта локтем и указал глазами на газетный киоск.

—

Что поделаешь, — сказал Ойбор, — она может и ослушаться моих советов. Ее нетрудно понять.

—

В конце концов это ее право, — рассудил Сам­бонанга. — Мы должны ей благодарно поклониться.

—

Еще рановато.

—

Я уверен, клянусь честью.

—

А я не уверен, что тебе положено болтать без умолку при исполнении служебных обязанностей.

—

Это вы завели о ней разговор, я помалкивал.

—

Стоп... кажется, она нас заметила.

И верно, Джой распрощалась с собеседницей, воссе­давшей в амбразуре киоска торжественно и скорбно, как богоматерь на иконе, и быстрым шагом пересекла площадь.

—

Ой, — забеспокоился Самбонанга, настороженно озираясь по сторонам, — сейчас устроит митинг. Так недолго испортить все дело. Стоило ли нам рядиться в тряпье? Пустой маскарад.

—

Погуляй-ка в сторонке, — сказал Ойбор.

—

Ясно, — изрек Самбонанга и отпрянул от старшего.

Джой стремительно приближалась.

Ойбор демонстративно извлек из-за пазухи огромный платок и основательно, с непосредственностью истин­ного крестьянина промакнул лицо, вытер шею и грудь под шерстяной хламидой, шумно облегчил нос, соображая, как быть: отступить ли в укромный угол, избегая столь открытой встречи с неосмотрительно бросившейся к нему девушкой, или остаться на месте.

Остался. Встретил ее иронической улыбкой и ворчли­вым замечанием:

—

Как вы и догадались, я специально изменил свою внешность, чтобы вам легче было узнать меня, чтобы вы, конечно же, бросились ко мне со всех ног, привле­кая всеобщее внимание.

—

Извините, если с моей стороны что-либо не так, но я уже стала волноваться, что вы не придете. А у ме­ня еще масса невыполненных заданий.

—

Я понимаю ваше беспокойство, — сказал Ой­бор, — а вот вы моего, к сожалению, не понимаете. Мне голову оторвут, если с вами что-нибудь случится.

—

Идемте, — нетерпеливо сказала Джой, — покажу его мансарду.

—

Хорошо, идемте вместе, — подумав, согласился сержант, — но учтите, мне голова еще понадобится.

Ойбор велел помощнику оставаться на площади пе­ред домом номер сорок два. Очень старательно испол­нял Самбонанга распоряжения Киматаре Ойбора. Сам Ойбор не мог. сдержать улыбки при виде необычайного служебного рвения своего помощника, хотя настроение было отнюдь не радужным.

Дом под номером сорок два был довольно высокий и очень старый. Шестиэтажная серая коробка, увенчан­ная конусообразной кровлей, построенная когда-то явно не для жилья, а для учреждения. Стрельчатые, узкие, как бойницы, окна темнели рядами на запыленной и

шершавой стене фасада. Лишь окошко мансарды было круглым.

Мрачноватый дом этот не слишком выделялся сре­ди прочих зданий, обрамлявших площадь, на которой ярко сиял белизной и зримым комфортом лишь краса­вец отель, зато имел весьма существенное преимуще­ство перед многими обиталищами простых горожан. У него был лифт, и он работал, что придавало ему осо­бую ценность, ибо в высокоэтажных городских сооруже­ниях, пожалуй, сломанные лифты попадались чаще, не­жели действующие.

Когда Ойбор и Джой вышли из охающего и стону­щего от натуги лифта на последней площадке, освещен­ной настолько плохо, что невозможно было бы прочесть густо испещрившие стены надписи (если бы, конечно, у них вдруг возникло желание к такому чтению), и под­нялись по винтовой лестнице на самый верх, там стоя­ло привидение. Оно, привидение, дышало тяжко, с хри­потцой, будто только что сошло с дистанции непосиль­ного марафонского бега. Белки его глаз молочно свети­лись в полумраке. Направленный на пришельцев ствол допотопного бельгийского ружья-однозарядки мелко дрожал.

—

Это было настолько неожиданно, что сержант и де­вушка оцепенели.

—

Вот... починить обувь... — наконец промолвил Киматаре Ойбор и протянул привидению принесенные с собой рваные башмаки.

—

Руки! — взвизгнул старческий голос.

—

Послушайте, — сказала Джой, — это же не­разумно.

—

Назад! Уложу на месте!

—

Что за охоту ты надумал, отец? — уже твердо сказал сержант. — Разве мы похожи на дичь?

Старик был настолько дряхлый, что даже Ойбор ря­дом с ним выглядел мальчишкой. Сержант показал башмачнику свой служебный жетон.

—

Что нужно?