Жара в Аномо

—

Сначала войдем в комнату, — сказал Ойбор. — Нужно поговорить спокойно.

—

Назад!

—

Уф!.. Да перестань кричать наконец! И ружье убери! По какому праву держишь оружие в доме?

—

По законному!

—

Слушай, отец, я из полиции. Из по-ли-ции,

—

Еще шаг, и вам не поздоровится! В джунглях я укладывал с первого выстрела даже рысь в прыжке, а уж с вами и подавно управлюсь! Я вам покажу, как пугать мирных людей! Тот ночью покоя не давал, а те­перь эти заявились среди белого дня! Убирайтесь! За­будьте сюда дорогу!

—

Ночью? — насторожился Киматаре Ойбор. — Описать его можешь?

—

Ничего я не могу! Оставьте в покое! Иначе за се­бя не поручусь! Считаю до трех! Раз!

—

Успокойся, — Ойбор заставил себя улыбнуться, — я не злопамятный, хоть ты и обозвал меня ослом по телефону. Ай, ай, грешно с твоей сединой размахивать такой грозной пушкой перед блюстителем порядка. Да­же если он и в маскарадном костюме.

Прошло не меньше минуты, прежде чем старец спро­сил уже тише, не опуская, однако, ружья:

—

Почему с тобой белый?

—

Это друг. Присмотрись, старина, хорошенько, ведь это...

—

Белый твой друг?

—

Да. И твой тоже. Присмотрись, говорю, это жен­щина. — Ойбор даже отважился засмеяться. — Ты же знаешь, отец, теперь женщины стригутся как маль­чишки, а парни — наоборот.

—

Все равно, — сказал башмачник, — я не хочу иметь с вами дела. Лучше уходите.

—

Нет. Нам нужно поговорить, — сказал Ойбор, — ты должен рассказать все, что видел. Чего ты боишься? Мы поймаем их, и ты нам поможешь.

—

Как бы не так. Я развяжу язык, а они меня при­кончат. Узнают, что вы тут были, и прикончат. Ничего я не видел! Уходите!

—

Тебе нечего опасаться, — сказал Ойбор. — Даже если за нами следили, они не станут с тобой связы­ваться. Ну посуди сам, какой смысл им возиться с то­бой после того, как ты уже все выложил властям? Лиш­ний, ненужный риск. Им нужно заботиться о собствен­ной шкуре, не до тебя сейчас. Другое дело до встречи с полицией.

—

Вот они и скреблись ко мне этой ночью. Вер­нее, он.

—

Кто?

—

Почем я знаю, пытался сломать задвижку, но у меня еще один замок на двери. Зверь, старуху мою на­пугал чуть не до смерти. Сидим взаперти. Я видел сверху, как он уходил. Это был он, тот, не иначе. — Ста­рик мучительно раздумывал некоторое время, затем ска­зал сержанту: — Хорошо. Войди. Но белая пусть уходит.

,

11

Из укромного уголка открытого кафе Вуд видел, как седовласый, с крашеными усиками африканец в бриджах и длинном клетчатом пиджаке и преобразив­шийся, одетый а-ля ковбой-франт Ник Матье не спеша вышли из административного здания и проследовали к полуспортивному двухместному автомобилю с номер­ным знаком правительственного курьера.

—

Пет... — негромко позвал Вуд официанта, чтобы рассчитаться.

Седовласый предупредительно открыл правую двер­цу, но Ник не торопился садиться в машину, он с любо­пытством обошел ее, как мальчишка, провел пальцем по радиатору, постучал острым носком полусапожка по скату и что-то сказал. Седовласый рассмеялся и без ко­лебания уступил ему место за рулем.

Едва они скрылись из виду, Вуд покинул/кафе и свернул за угол, где его поджидал сверкающий лаком черный лимузин.

—

Похоже, все в порядке, мадам, — сказал Вуд, удовлетворенно откидываясь на мягкую спинку заднего сиденья, — белоголовый клюнул, увез нашего протеже с королевскими почестями.

—

Долго, — наигранно вздохнула пожилая дама.

—

Тяжелый, сволочь. Пришлось выложить кое-что лишнее.

—

Фи, что за выражения в разговоре с женщиной!

—

Не понял, — Вуд удивленно вскинул брови, — а что я сказал?

—

Вы сказали «сволочь», ужасно.

—

Не может быть, мадам! Клянусь честью!

—

Этим неприличным словом вы обозвали того мальчика. С синими глазами. С таким полезным для нас мальчиком надо быть чрезвычайно ласковым, обхо­дительным. Даже в его отсутствие. Запомните, Вуди. Если он услышит от кого-либо из нас подобные выра­жения в свой адрес, то непременно обидится и не ста­нет нам помогать.

—

Ох, мадам, вы отчитали меня, как ребенка, — рассмеялся Вуд.

— Вы все для меня как дети, — драматически мол­вила она.

—

Так вот, этот, как вы изволили