Жара в Аномо

заметить, сине­глазый ребеночек, вдоволь пошаливший автоматом в свое время на многих горячих точках континента, не сомневаюсь, сам докажет вам, что он, пардон, сволочь, когда вдруг запросит в самый острый момент еще во­семь тысяч долларов.

—

И будет прав, — сказала она и тут же всплесну­ла сухими, тонкими руками, на которых свободно болта­лось с полдюжины драгоценных браслетов. — Так он участвовал в сражениях! Ай молодец! Что же вы мне сразу не сказали, противный, я бы обязательно ему улыбнулась.

— Не огорчайтесь, — молвил Вуд, отвернувшись и закатив глаза, — при случае я вам напомню, и вы улыбнетесь этому Матье.

—

Значит, мальчик страдает чрезмерной алчнос­тью? — спросила пожилая дама. — Как вы думаете, он способен предать нас, если ему предложат больше?

—

Не предложат. Вряд ли такое придет в голову

коммунистам.

—

Опять? Выбирайте выражения! — вскрикну­ла она.

— В чем дело? — изумился он.

—

Что у вас за манера! Так и швыряетесь ужасны­ми словами!

—

Будь я проклят, если понимаю, что вас так на­пугало.

—

Не смейте при мне произносить это слово! Меня чуть удар не хватил.

—

Ах, вот о чем... но, мадам, от них, увы, не отмахнешься, они реальность. Даже больше того.

Вы знаете это не хуже меня.

Вуд разозлился на нее. Ему захотелось сказать ей действительно гадость. Еле сдержал себя.

Мало-помалу аристократка успокоилась. Спросила:

—

Почему вы считаете, что они не станут занимать­ся куплей-продажей специалистов?

—

Это не их стиль. Я на вашей стороне, потому что

буржуа по духу и положению, — раздраженно изрек

Вуд, — но у меня хватает ума и политического зрения,

чтобы понять и видеть, насколько их теория и практи

ка привлекательны для миллионов тех, на чьей шкуре и мозолях держится ваше состояние. Вот почему я про­тив того, чтобы при упоминании о коммунистах охать и заламывать ручки, а за то, чтобы драться с ними все­ми открытыми и закрытыми приемами, что, впрочем, мы и делаем каждый по-своему. А с куплей-продажей... там просто не понимают цену деньгам.

—

Оставьте этот тон, — жестко сказала она, — я понимаю и вижу не меньше вашего. Женщина может се­бе позволить маленькое кокетство в любом разговоре и в любой форме, чурбан вы этакий. Но я всегда счита­ла, что вы чрезвычайно полезны в деле.

—

Я тоже о вас такого же мнения, мадам.

—

Вот и прелестно. Вы что-то хотите добавить, Вуд?

—

Прошу напомнить и господину консулу, что я чрезвычайно полезен в деле. Работаю без промаха. И небескорыстно.

—

Вуд Коллер, вы типичный образчик своей сре­ды, — вдруг ядовито заметила она, — нетерпеливость, соломенное чванство, мелочность.

—

Чванство? Посетите на досуге кофейню клуба прессы, мадам, и вы услышите мнение аккредитованных мудрецов по поводу чванства. Например, по поводу одного заокеанского чрезвычайного и полномочного по­сланника на две здешних страны. Хм, посол где-то, а тут пара консульств. Несолидно, мадам. Или что-то иное?

—

Как, сколько, где и когда — это в компетенции моего правительства, а не чужих и циничных писак. Вы бываете просто невыносимы!

—

Постараюсь больше не касаться вопроса о гло­бальном чванстве, мадам, обещаю.

С помощью изящной вертушки старушка леди опус­тила внутреннее стекло, отгораживаясь от шофера, с любопытством навострившего уши.

—

Консул еще не вернулся. Потерпите с комиссион­ными, — сказала она с театральным вздохом.

—

Очень интересно, когда же он вернется?

—

Потерпите.

—

Блаженны плачущие, ибо они утешатся, — вздох­нул Вуд в отличие от нее без всякой наигранкости, — увы, я не плакал и не ждал утешения.

—

Оставьте, библия развращает сильных.

—

Хм, бог отвернулся от меня еще в Гонконге. Если уж там господь не позаботился о моем кошельке, то чего можно ждать мне, грешному, от него здесь? Нет, я сам себе бог отныне. И знаете, я стал очень не­терпимым, когда речь заходит о заработанных де­нежках.

—

Что деньги, дорогой, — сказала она, — немного денег потерять не страшно. Вам бы о другом думать. Ангола, Эфиопия, Бенин, Гана, Мозамбик... не берусь и перечислить единым духом. Ужас! А завтра что будет? Что будет завтра, если сегодня только и слышишь, только и слышишь со всех сторон с переворотах и на­ционализации. Мираж, вокруг один мираж...

—

Задохнутся, передерутся, рассыплются с нашей помощью, — сказал Вуд, —- у меня есть кой-какие жиз­ненные наблюдения. Вырвать власть нелегко, но еще трудней к ней привыкнуть. Черным не привыкнуть. Им не привыкнуть к жизни без подачек и власти фунта, доллара или франка. Не позволим.

—

Утопия.

—

То есть?

—

Довольно об этом, — отмахнулась она, — у ме­ня в отличие от вас хватает ума думать всерьез лишь о своих пусть маленьких, но реальностях. И вам сове­тую почаще обращаться к здравому смыслу. Распыляе­те талант и хватку на статейки и случайные услуги ту­зам. Ваши газетные гонорары не могут сложить истин­ного состояния.

Вуд Коллер подозрительно посмотрел на собеседни­цу, словно психиатр. «Классический маразм», — мыс­ленно отметил он.

—

Я не права?

—

Совсем запутали меня, — признался он, — с од­ной стороны, вы обеспокоены глобальными потрясения­ми, с другой — советуете позаботиться лишь о чековой книжке. Вот я и размечтался о заслуженной награде.