Жара в Аномо

—

Нужны, — обернулся к нему Нгоро с поощритель­ной улыбкой, — чувствую, вы мне всегда будете нуж­ны, сержант. Молодцом. Это уже очень серьезная на­ходка. Возвращаю ее вам с уверенностью, что вы знае­те, как использовать ее в деле. Пусть немедленно сде­лают снимки, и приступайте.

—

Виноват, мой капитан, но я понятия не имею, как ею воспользоваться. На ней уже ничего стоящего не прочесть после стольких пальцев.

— Полноте, есть другие возможности.

—

Уверяю вас, ума не приложу, как все же ею воспользоваться?

—

А экспедиция? А подозрительный янки на месте убитого? А его покровитель из «Масаи»? А двадцать шесть процентов белого населения? А девчонка из «Абреже», наш агент в Аномо? А гангстерские гнезда в тайных притонах и открытых борделях под вывес­ками «салонов для массажа»? А Интерпол? А долго­срочные туристы? А спортивные связи с Викторией и Дальним Востоком вообще? А лавки антикваров? — Нгоро размашисто шагал из угла в угол, как проде­лывал это всегда в моменты сильного возбуждения. — Достаточно? Или вы все еще будете утверждать, будто не имеете понятия, к чему приложить свой разум и про­фессиональное чутье?

—

Мне казалось, у вас уже заготовлены указания на этот счет.

—

Ну хорошо. Начните с экспедиции. Обсудим вме­сте. Садитесь.

Оба и не подозревали, что в это самое время, схоронясь в густой листве высокого дерева, замирая от со­знания отчаянной своей смелости, совершенно несвой­ственной ему, напряженно следил за их окном не кто иной, как папаша Гикуйю, владелец ночного бара на весьма отдаленной от четвертого зонального полицей­ского управления улице Капуцинов. Бинокль едва не вываливался из его дрожащих рук.

,

38

Не успели нефтяники после смены устроиться на длинном, подструганном сверху бревне перед самодель­ным столом, который чудом держался на коротеньких, рахитичных ножках, а загадочно ухмылявшаяся Джой уже сдернула целлофановое покрывало с большой, как таз, миски, обнажив для всеобщего созерцания огромный, исходивший паром шар из вареного теста.

—

Шо воно таке и з чим його идять? — недоуменно буркнул под нос Сергей Гринюк, устало пододвигая посудину с диковинным блюдом.

Джой подалась немного прогуляться в сторонке. Она с чрезвычайно скромным видом тихонько напевала бессловесную песенку и с бессознательным, этаким при-ученно-естественным манером прилежной гимназистки разглаживала ладошками складки на фартуке, интере­совалась волнистой линией горизонта.

Не только Сергей, но и прочие чревоугодники, жаж­дущие обеда, дружно ломали головы, пытаясь отгадать нежданную загадку юной стряпухи.

—

Разваренный хлебный мякиш, — предположил

кто-то.

—

Нет. Клейкое тесто в масле, — подал голос другой.

—

Я, кажется, понял, это священное лакомство ньондусских ватусей.

—

Нет, нет, скорее туго скрученные слоновьи уши. Спор разгорался. И только Сергей да Баба-Тим

молча и внимательно продолжали разглядывать дико­ винное яство со всех сторон.

Сергей сказал наконец, сдаваясь:

—

Слопаем, братцы, лишь бы съедобное. Начинай,

Тимоша.

—

Ты начинай, ты.

—

Запросто. Ей-бо, интересно, что оно такое?.. — Сергей крикнул стряпухе, все еще скромненько и за­стенчиво ковырявшей песок носочком изящной ножки и любовавшейся горизонтом в явном ожидании востор­женных комплиментов: — Эй, барышня! Джойка! Что за еда у нас?

—

Вареники. Обещанный сюрприз, — торжественно

объявила она.

—

Сама вареник! — машинально выпалил Баба-

Тим, но тут же сообразил, что она вовсе не дразнит его друга.

Губы Сергея плотно сжались, веснушки на покрас­невших скулах поблекли, лобастая его голова затряс­лась, словно попала под ток высокого напряжения, а в прищуренных глазах маленькие, прыгучие чертики взялись за руки и пустились в такой пляс, что на опа­ленные ресницы скатились слезы. Дрожащие, сверкаю­щие веселыми огнями капельки.

—

Вареник... — зачарованно повторял Баба-Тим ставшее крылатым, почти легендарным, так хорошо зна­комое всякому в лагере и такое таинственное для або­ригенов словечко всеобщего любимца — дизелиста. — Хорошо пахнет, вкусно, вкусно.

Сергей подергался еще с полминуты, точно маялся от беззвучной икоты, отдышался, сложил ладони рупо­ром и прокричал что есть силы в сторону химической лаборатории:

—

Габи-и-и! Скорей сюда-а-а!

—

Хорошо