Поодаль, над разрушенным чугунолитейным цехом высилась закопченная труба.
Какая она высокая и смешная! Верх у нее весь черный, в саже, будто подрисован. Опустив глаза, Колька увидел… Он напряг зрение. В литейку вошел Грачев, Красникова с ним не было. И сразу подросток вспомнил наказ матроса. Колька было бросился вперед, но тут же остановился. Работы у него много. Ему нельзя. Схватив пустой ящик, помчался к Васе. Но Каланча не мог оторваться от горна.
— Дуй к Наташке, — шепнул он.
Наташа вместе с девушкой-напарницей отбраковывала гайки. Она сразу все поняла.
— Я сейчас.
До литейного цеха было недалеко… Преодолевая волнение, Наташа осторожно заглянула через пролом в кирпичной стене. В разрушенной цеховой конторе копошился мастер. Он торопился и время от времени опасливо оглядывался. Стараясь лучше разглядеть, что он делает, Наташа оступилась, и из-под ног ее посыпались разбитые кирпичи. Наташе показалось, что она выдала себя. Она в страхе бросилась назад.
Колька и Каланча выслушали ее сбивчивый рассказ.
— Слетай к Зинке, — посоветовал Каланча, — и прощупай не повезет ли она сегодня помои Рыжему козлу.
— Ты думаешь, — спросил Колька, — мастер что-то прячет в литейке, а в бочке вывозит?
— Как пить дать! Дуй веселее, да веди себя с умом…
Толстушку Зинку Колька встретил у столовой. Вместе с другими девушками она колола дрова.
— Коля! — приветствовала она его. — Это ты? Пошли к Степану Степановичу. Ох, и обрадуется он тебе. Сейчас всем скомандует: «Смирно, к параду го-о-товсь!»
— Да постой ты, — отбивался от нее Колька. — Когда повезешь мастеру фураж? — И тут же мысленно обругал себя: нечего сказать, с умом подошел. Но Зинка ничего плохого не усмотрела в его вопросе.
— На шальной Карьке прокатиться захотел?
— Соскучился.
— Не скоро. Придется потерпеть…
— Вот, — заявил Колька, когда друзья собрались домой, — не везет нам. Пока все по-прежнему неизвестно.
— О чем вы? — спросил неслышно подошедший Костюченко. — Не видели, куда отчалил Красников?
— К дяде Ване!
Матрос покачал головой:
— Еще и работать не начал, а уже того… Не запил бы. — Он ушел.
Наташа задумчиво спросила:
— А может, рассказать дяде Глебу, что Грачев в цехе копался?
Каланча недовольно поморщил нос.
— Еще ничего не разнюхали. Чего болтать?
— Верно, — согласился Колька, — сделаем — тогда…
Глава 28. Красников и Колька
Каждое утро, приходя в цех, Колька ощущал какое-то новое приятное чувство.
Начало совместной работы с Красниковым принесло успех. У того все «горело» в руках. Ни один прессовщик не мог с ним сравнятся в быстроте. Отстал от «короля прессовщиков» даже Зайченко. Как-то Колька при Красникове выразил сочувствие Михаилу Федоровичу.
Красников обжег Колю злобным взглядом:
— Не спи! Не разевай рот, нечего подыгрывать Зайцу.
Колька молча выслушивал несправедливые замечания. Он не собирался защищаться. К чему? Он хотел только одного: обеспечить Красникова хорошо накаленными заготовками. Подходившие к прессу рабочие, восхищаясь работой Красникова, говорили:
— Да и нагревальщик, видать, не промах!
Красников обожал славу. И не хотел ее делить с кем-либо. Он отпускал злые шуточки по адресу Коли.
— Ползешь, как каракатица, — ехидничал он, — не Зайченко ли тебя обучал?
Колька хотел громко крикнуть в ответ: «Да, Михаил Федорович! Он лучше вас!» Но сдержался.
Каланча и Наташа переживали за своего друга:
— Поговорить бы мне с Красниковым. Я бы показала ему, как издеваться, — возмущалась Наташа.
— Кольке так и надо! Зря терпит. Плюнул бы ему в рожу и удрал, — возразил Каланча.
К их разговору прислушался Зайченко.
— Вот ты, парень, не глупый, — сказал он, — а болтаешь ересь. Бросил работу! А где твоя сознательность? Рабочий ты человек или нет?
— Дык он Кольку задирает!
— Дык! — передразнил Михаил Федорович. — Запомни: найдется кому вправить мозги Красникову…
Зайченко неожиданно умолк.
— Эге, — пробормотал он, не спуская глаз с Красникова и Коли, — кажется, парнишка решил проучить своего старшего.
Красников по-прежнему работал шумно, с криком, то и дело подгонял подручного.
Второпях Колька обронил брезентовую рукавицу в горн. Произошла короткая заминка. Без рукавицы работать нельзя — клещи горячие. Красников рассвирепел:
— Будешь работать? Здесь тебе не в бабки играть!
Ничего не ответив, Колька стал несколько скорее бросать в лоток заготовки. Раньше он подавал их, считая в уме до трех, теперь приложил силы, чтобы уменьшить счет до двух.
Зайченко разгадал его стремление: «Если Колька добьется своего, Красникову не сдобровать».
Но тут наступил обеденный перерыв.
Красников гордо прошел в красный уголок и решил сразиться с Михаилом Федоровичем в домино. Громко стуча костяшками, изредка обтирая рукавом потное лицо, он возбужденно орал:
— В «козла», как и на прессе, талант нужон! Заяц, готовься кукарекать под столом! Хо-хо-хо!
Михаил Федорович спокойно ел мамалыгу, запивая из жестяной кружки кипятком, и, посчитав костяшки, ставил такую, после которой Красников забывал о своем обеде, пока не находил выхода из затруднительного положения. Играли вчетвером, но двое других, как будто в счет не шли.
Около них сгрудились болельщики, жуя, старались не пропустить ни одного момента острой борьбы.
В красный уголок забежал Глеб Дмитриевич.
— Товарищи! — требуя внимания, объявил он. — В понедельник устраивается концерт в пользу «Недели крестьянина». Покупайте билеты.
— Возьмем? — спросила у Коли Наташа.
Но ответ его заглушил громкий хохот. Красников проиграл, однако лезть под стол и кричать по- петушиному он отказался.
Раздались голоса:
— Непорядок!
— Уговор дороже денег!
Красников нашелся:
— Подручный, — позвал он, — полезай за меня.
Колька, не ожидавший такого приказания, не знал, что ответить и только растерянно моргал.
Красников выжидающе смотрел на него.
