путь. Я по слабости не могла идти быстро, и одна изъ спутницъ по чрезмерной полноте не могла идти быстро, словомъ, благодушествовали и прошли еще 12 верстъ во второй день. Переночевали въ той местности, где одна изъ спутницъ учительствовала по благословешю Батюшки. Опять воспоминашя о далекомъ прошломъ. Наконецъ, последшя 19 верстъ, и мы достигли желаемой цели, т. е. пришли въ село, где жилъ нашъ родной. Побросавъ дорожныя сумочки, не отдохнувъ съ дороги, мы побежали на кладбище. Было уже 9 ч. вечера. Къ намъ присоединилась по дороге молодая барышня, которая два дня тому назадъ была на могилке. Она вызвалась показать намъ дорогу. Идемъ… оставалось еще 3 версты. Мы отпустили провожатую. Уже стало темнеть. Небо заволокло тучами и мы потеряли правильную дорогу. Бежали, бежали, а кладбище отъ насъ убежало. Решили было вернуться домой, но сердце горело желашемъ скорее прильнуть къ дорогому холмику. Наконецъ, мы у цели. Въ темноте рельефно выделялась четыреугольная площадь, заросшая вековыми елями, соснами и березами. Обойдя кладбище съ северной стороны, мы повернули на западную. Сейчасъ же по дороге нужно свернуть влево и мы у дорогой оградки. Непередавамыя словомъ чувства нахлынули на каждую изъ насъ. Мы, не сговорившись, остановились у оградки, не решаясь войти безъ благословешя, какъ бывало прежде. Какъ–то не верилось — неужели уже у дорогого? Испросивъ благословешя, не хотели оторваться отъ дорогой могилки; собрались переночевать на ней, но устали, и ночная свежесть напомнила о благоразумия. Была уже глухая полночь, ни звука, кроме топота нашихъ шаговъ.
…Всемъ существомъ своимъ я отдохнула въ эту поездку. Глядя на окружающую природу этого края, сердцемъ восклицаешь: Господи, недостойна я видеть земными очами красоту Твоего творешя. И если у Тебя такъ хорошо на земле, то каково же у Тебя въ раю?! И невольно вспомнишь стихиру на прощальное воскресеше «Плачъ Адама»: «Седе Адамъ прямо рая и свою наготу рыдаше … О, раю!..»
Изъ села отъ Батюшки намъ указали кратчайшш путь, вместо 12 верстъ — 6–7. Для меня это было великимъ благомъ. Правда, устала нога. Я старалась делать больгше привалы. Разстелю непромокаемое пальто, вытянусь во весь ростъ — только такъ отдыхала нога, — полежу долго, долго, поедимъ. Со мной была все время одна изъ моихъ оптинскихъ подругъ. Я ее возила на свой счетъ, — да съ палочкой въ путь потихоньку. 7 верстъ шли съ 1 ч. дня до 8–ми веч. Вся дорога ничего особеннаго не представляла, окружающая красота стала привычна нашему взору. Вотъ подходимъ мы къ одному большому селу. Золотые кресты двухъ колоколенъ церковныхъ ярко блестели въ лучахъ заходящаго солнца. Грандюзный, вчерне отстроенный храмъ формою корабля, выпукло рисовался на фоне золотисто–красныхъ закатныхъ лучей. Онъ какъ–то сквозилъ своими еще не застеклейными узкими оконными нишами. Невысокш куполъ надъ трапезой представлялъ собою корону, увенчанную крестомъ. Я насчитала 16 оконъ, надъ ними кружевной бордюръ изъ сточенныхъ красныхъ кирпичей. Эта незаурядная архитектура для деревенскаго храма заставила насъ долго любоваться. Какъ вдругъ глазамъ нашимъ, сразу подъ ногами, открылась целая картина: влево оврагъ, переходягцш въ долину. Мы должны были забрать вправо, чтобы пройти на противоположный край этого оврага, который широкой выпуклостью поднимался вверхъ, устланной яркой изумрудной зеленью, при нежномъ освещеши заходящаго солнца и манилъ насъ къ себе. Не успели мы пройти и ста шаговъ, какъ картина еще более живописная привела насъ въ еще большее изумлеше. Сейчасъ же подъ ногами, съ севера на югъ, показался оврагъ, поросшш кое–где кустарникомъ, а большей частью только травой. Сверху, восточные края этого оврага все еще освещались прощальными лучами заходящаго солнца, а внизу уже ложились вечершя тени. Совсемъ козьи тропинки вели на дно этого оврага. На мое счастье я вскоре увидела ложбинку, вероятно, оставшуюся после весенняго водопада; по ней я благополучно и сошла на дно оврага. Здесь, подъ ногами протекала чистенькая светленькая водичка, но очень узенькой полоской, которую безъ всякихъ затру дненш мы и перешагнули. Сейчасъ же начался крутой подъемъ и мы стали подниматься узенькой извилистой тропинкой. Намъ пришлось раза 2–3 остановиться передохнуть, пока мы поднялись. Но что это за вода въ огражденныхъ водоемахъ, откуда она можетъ быть на высокомъ косогоре?!
Смотримъ, а передъ нами бежитъ тоненькой струйкой одинъ ручеекъ, другой, а тамъ третш, а вотъ здесь образовался крошечный водопадъ. Оказалась прекрасная родниковая вода, чистая, какъ хрусталь, вкусная–вкусная, безъ всякой примеси, или какого–либо запаха. Мы поднялись наверхъ, оглянулись назадъ. Солнце ушло за горизонтъ, пурпурныя облака догорали и на землю тихо спускались вечершя сумерки. Господи, Господи, думалось мне, если бы эта земная красота навсегда приковала мое сердце къ созерцашю вечной, невянущей красоты! Въ уме проносились картины священной исторш одна за другой. И долина iорданская и гора Фаворъ. Не выдержала и запела: «На Фаворъ взошелъ еси… — Поятъ три Своя ученики, на Фаворъ взошелъ еси…» Благодарныя Господу всей душой и сердцемъ мы повернулись, чтобы продолжать свой путь. Но онъ уже близился къ концу, т. к. околица села началась и своими прихотливыми зигзагами ввела насъ въ центръ селешя. Околица простая — изгородь изъ жердей, за которыми высоко– высоко подымались верхушки душистой конопли. Раскаленный дневнымъ солнцемъ воздухъ не усп?лъ еще остыть, а потому весь былъ насыщенъ сладко–душистымъ запахомъ конопли, которую, кстати сказать, я очень люблю.
Описывая вид?нную красоту, я вновь переживаю и ощущаю ту радость и ту благодарность Господу, за доставленное мн? великое утешете. И все это по забот? о мн? дорогихъ моихъ отцовъ. Царствiе имъ небесное! Два года тому назадъ случайно была раскопана могилка Батюшки Нектарiя. Б?лые и чулочки истл?ли, а т?ло белое. Миръ праху Твоему, дорогой Батюшка!
Обрашеніе спирита
Въ настоящее время iоанно–Предтеченскш скитъ Оптиной пустыни, какъ мы говорили выше, представляетъ собою центральный пунктъ для оптинскихъ богомольцевъ.
И, действительно, и по внешнему виду, и по внутреннему укладу эта святыня является поистине красотой всей Россш.
Достаточно выйти изъ пустыни на ту очарователь ную дорожку, которая идетъ къ скиту, чтобы вашу душу охватило какое–то исключительное, по своему настроешю, чувство.
Передъ вами развертывается съ обеихъ сторонъ чудная, густая сосновая аллея, и вы сразу чувствуете, что переходите въ какой–то совершенно иной мiръ.
Обыкновенно поразительная тишина. Святая тишина въ самомъ точномъ смысле этого слова. Такой тишины, я уверенъ, многте не наблюдали нигде. По обеимъ сторонамъ, въ начале аллеи, стройно стоять фруктовыя деревья. Если вы прiехали во второй половине iюля, то вашъ взглядъ падаетъ на необычайное изобилiе яблокъ и другихъ фруктовъ. Если же вы прiехали ранней весной, вы идете подъ сенью какого–то неземного сада, покрытаго беломъ цв?томъ фруктовыхъ деревьевъ.
Наконецъ, какъ–то незаметно, эта аллея соединяется съ просекомъ обыкновеннаго леса, обильнаго стройно вытянувшими свои вершины богатырями–деревьями, которыя, какъ стражи–исполины добраго, стараго времени, мирно пропускаютъ васъ къ скиту. То тутъ, то тамъ, въ глубокомъ безмолвш, съ какимъ–то очевидно, исключительнымъ благоговешемъ, тянутся длинныя вереницы богомольцевъ, направляющихся къ старцамъ. Сто семьдесятъ саженей, разстояше между пустынью и скитомъ, пройти, само собою разумеется, очень скоро. И вы сожалеете, что эта чудная дорога не выросла въ 170 верстъ.
Передъ вами, направо, сначала показывается колодезь во имя Амвроая Медюланскаго, куда два раза въ день выходятъ съ небольшими глиняными кувшинами, изъ скитскихъ воротъ, скитонасельники, очевидно, за водой для утренняго и вечерняго чая.
Еще несколько шаговъ, и передъ вашими глазами развертываются святыя ворота Предтечева скита, по обеимъ сторонамъ которыхъ вы видите два домика, съ выходящими наружу маленькими крыльцами, въ отворенныя двери которыхъ, почти безпрерывно, то входятъ, то выходятъ пришедгше богомольцы.
И у келлш направо, на длинной скамейке, которая рядомъ съ входомъ, а иногда и на ступеняхъ крыльца, сидитъ большая группа ожидающихъ очередного входа въ келлт.
Эти два домика — келлш старцевъ, куда является свободнымъ доступъ снаружи скита только лишь
