— Говори!.. Иначе, хуже будет! — пригрозил Стеклов.
— Нет. Не скажу.
— С женой говорил?
— С женой.
— Ну, и…?
— Отвали!
— Ну, что жена сказала: служи дурачок — получишь значек?!
— Нет.
— Нет? Может… вторым забеременела, пока ты здесь?
— Отстань!
— Может, — пытался фантазировать Стеклов, — может… другой появился: добрый, богатый, любовник отличный, дарит ей шубы, квартиру, машину, знает английский… характер уживчивый, а? Не то, что ты: истинный патриот, преданный Родине. Характер — нордический, вредный. С друзьями — необщителен; беспощаден к врагам рейха… — Егор сразу понял, что Стеклов декламирует на манер Штирлица, из «Семнадцати мгновений весны». — Отличный семьянин, но дома не бывает; связей, порочивших его, не имеет… На службе зарекомендовал себя незаменимым мастером своего дела… о чем рейхсфюрер бригады Крышевский подтверждает!
Сработал тоновый сигнал радиостанции:
— Ммм… «Водопад», «Вулкану», прием, — послышался грубый голос Крышевского.
Стеклов обомлел. Егор, давясь смехом, ответил:
— На приеме, «Водопад» для «Вулкана»…
— Ммм… 10–07?
— 10–09, - ответил Егор.
— 10-… Ммм… — Ты где?
— Подхожу к «Вишне»…
— Принял-л…
— Фу! Я уж было подумал, услышал! — сказал Стеклов.
— Дурак ты, Володя! Вообще, я с сыном первый раз говорил… Он раньше не подходил, а сегодня… Я же вообще все прозевал: как пошел, как первое слово сказал… растет без меня…
— Чё сын-то сказал? — сочувственно спросил Стеклов.
— Что соскучился и очень ждет!
— А сколько твоему?
— Два с половиной…
— Понятно, мой постарше… Еще полтора года и твой тебя подальше пошлет…
— Говори-говори… Твой уже небось послал?
— Ага, послал… Привези, говорит, мне машинку с пультом управления. А я ему говорю: да где ж, сынок, тут ее взять? А он: Сереже из садика, папа из командировки привез… такую машину! А ты не можешь!? А у Сережи отец в командировки, в Москву мотается. А он мне: ну тогда совсем не приезжай!.. Понял?
— Ну, пульт я тебе подберу… от какого-нибудь фугаса, у меня уже два есть, — с серьезным выражением лица сказал Егор, — ну а машинку сам найдешь!
— Дурак ты, Бис!
— Шучу я, — Егор обнял Стеклова за плечо, — вот вернемся, и все-все наладиться. Он сейчас еще маленький, не понимает, чем ты занимаешься. А когда подрастет — поймет… Всякое бывает, с возрастом пройдет. Все наладиться… должно наладиться…
Пешком дошли до «Вишни» (позывной комендатуры Заводского района). Егор остановил саперов и дождался БТРа. Залезши на бронетранспортер, Егор жестом подал сигнал — «сбор у машин». Погрузились. И две «коробочки», что на языке военных, есть — бронетранспортер, с ревом рванули вперед.
БТРы разведчиков остановились через два киллометра, рядом с водозабором, на небольшой торговой точке. Здесь был водозабор, где военные производили забор питьевой воды, тут же находилась застава прапорщика Щукина. Место имело кодовое название — «Груша», и являлось окончанием маршрута.
Местные жители не случайно расположили здесь свои лотки. Торговая точка, располагалась с правой стороны проезжей части, прямо на пешеходном тротуаре. Стеклова восхищало это место и та ведущая сюда часть улицы вдоль строений, предназначаемая для пешеходов, отделяемая от средней проезжей части асфальтом. Тротуар, что начинался с памятником пажарникам, погибшим в годы Великой Отечественной войны (в виде гнущего какую-то железяку мужика) был цел и невредим. Что по-протяженности, составляло почти полтора километра. Стеклов поражался всякий раз, потому что всегда ходил именно по нему и потому, что вся улица, фасады домов, были изъедены войной и изрядно покрыты оспинами пулевых уколов, и разрывами минометных мин; а тротуар был нетронут. В тоже время, по левой стороне от дороги, совершенно по всей ее протяженности располагался давно брошенный нефункционирующий, нефтеперерабатывающий завод. Искореженные хитросплетения труб, говорили о том, что в свое время, федеральные войска со своим генштабом, самолетами, пехотою и танками на своих рабочих картах назначили его важной, стратегической целью подлежащей уничтожению и, судя по виду, было с успехом исполненно.
Егор сидел под козырьком пустого лотка. Сидел внимательно и неподвижно, с бутылкой пива. Время позволяло это так называемое — просиживание, в связи с тем, что саперы намеренно проехали часть маршрута, вместо положенного пешего осмотра дороги и прилегающих обочин. Такой «осмотр» маршрута, Егор называл — «проверка на живца». Егор впал в задумчивость. А что мы теряем, думал он, если фугас уже установлен, наблюдатели на местах, цель подрыва — саперы, то, какая к черту разница, подойдут саперы к нему пешими или проедут через него на бронетранспортере? Правильно. Почти никакой. Правда, индивидуальная судьба каждого, при таком сценарии, в одночасье становится судьбой коллективной. Но во власти мнимой неуязвимости и проявляющегося бесстрашия, таким было желание многих. Ежедневные многокилометровые походы по улицам серого пыльного Грозного, с валяющимися под ногами на каждом углу смертоносными «сюрпризами», в виде мин и фугасов; гнусными засадами; приевшимися, но все такими же подлыми взглядами местных бородачей, поджидающих, подсматривающихе и разгадывающих боевые порядки саперов, все это изрядно действовало всем на нервы, и всех утомило. Разведчики, все чаще и чаще делали эти проезды маршрута, чтобы была возможность немного дольше времени провести на рынке: испробовать пива с вяленой рыбой, сдать солярки, купить продуктов.
Высыпавшиеся из брони солдатики, отработанно занимали круговую оборону выдерживая визуальную связь, а назначенная ими же пара солдат, закупала лимонад с овсяным печеньем, орехи, майонез и кетчуп. Ребята с других подразделений бригады, сидящие безвылазно на базе, частенько делали заказы спиртного, мясца, зелени, так что саперы, часто выполняли гуманитарные просьбы: свобода передвижения, была завидной долей, нежели неволя, и использовалась, как взаимовыгодная товарно-денежная операция. Так было и в это раз.
По-прошествии получаса проведенных на рынке, дабы не смущать местных боевиков — «мирных» в дневное время, саперы засобирались. Егор вышел с докладом по радиостанции на оперативного дежурного базы.
— «Крепость», я — «Водопад», прием.
— Кхш-ш… — прошипела рация, — на приеме.
— 10–48, «Груша», работаю на «Крепость», как принял?
— Принял.
— Ммм… «Водопад», прием, «Вулкану», — появился в эфире Крышевский.
— На приеме…
— Дождись… дождись «ленточку» с «Хрустального», она идет через «Грушу», и вместе, вместе… как принял?
— Принял, ждать «ленточку».
— Конец связи… — сказал Крышевский.
Стеклов сидел уже на БТРе.
— Слазь…
