осунувшимся телам и глазам. Глаза, страшась видимого вокруг, стареют быстрее, чем тело, их хочется закрыть, но с закрытыми, — еще страшнее».
Выскочив на Маяковского, БТРы повернули на право, в сторону проспекта Победы, где находился блокпост Курганских омоновцев. Едва развернулись в боевой порядок, как первый сапер заметил припаркованный «ЗИЛ-бычок» — новый и одинокий… без водителя.
На основании последней директивы, в которой командующий Группировкой, обращал внимание на участившиеся подрывы личного состава с применением гражданских автомобилей, и приказал расстреливать одиночный, оставленный водмтелями, автомобильный транспорт, припаркованный у обочин. Недолго раздумывая, все-таки «бычок» был явно новый, Егор решил выполнить распоряжение Командующего:
— К бою! — скомандовал Егор, глядя, как солдаты занимат круговую оборону.
Команда «к бою!» давно перестала кого-либо пугать. Давно не застает никого врасплох, и с недавних пор, стала выполняться медленнее. Даже как-то степенно и размеренно. Похоже, что солдаты, перед тем как занять позицию очень тошно и тщательно изучают место падения. Никому не хочется пачкаться, упав куда-нибудь в грязь или на сырую землю. Сухой бетон и зелененький газон, пользуются большей популярностью, от чего не редко происходят нелепые случайности, вроде столкновений нескольких бойцов на одной территории в виду выбора одного и того же места укрытия. Некоторые и вовсе ограничиваются простым, незамысловатым, и не утруждающим себя приседанием. При этом, понимая всю нелепость, виновато посматривали на Биса из-под касок, ожидая его реакции, и пряча глаза за целики и мушки, — прицельных приспособлений автоматов… Меланхолия не пугающей обыденности.
В этом месте, улица Маяковского была достаточно пустынна, по крайней мере, так казалось сначала. Дорога, справа и слева была обнесена изгородью высоких деревьев — тополей, от чего возникало ощущение, будто идешь по некрашеному коридору. Разрушенные промышленные постройки по правую сторону, открывали пустынную, равнинную часть города; а слева, небольшой сквер, с бассейном, вероятно, когда-то бывшим фонтаном. За редкими деревьями парка виднелись невысокие пятиэтажные домишки, заканчивающиеся высотным жилым зданием, этажей в четырнадцать. Там же на перекрестке, за омоновским блокпостом, стояли «ноги» памятника «Дружбы Народов»… старинная дружба, когда-то сделала ноги отсюда, и по этому адресу больше никак не проживала. В парке копошились женщины с граблями, лопатами и метелками. Видимо, размах восстановительных работ города затронул и комбинат благоустройства, что в свою очередь принялся озеленять руины:
— Родственные души, как и мы, — хмыкнул Егор, — «санитары» бетонного леса!
Егор влез в БТР, на место стрелка-наводчика и через прицельные приспособления крупнокалиберного пулемета, стал корректировать, нужное положение бронемашины для стрельбы. Водителю, пришлось заехать колесами «коробочки» на парковую зону, от чего Егору представилось возникшего снаружи возмутительное презрения уборщиц городского парка. Наверное, кудахча на своем, думал Егор, они скверно размахиват шанцевым инстументом, злобно посматривают, но в бой не идут.
— Извините, бабули!.. — виновато бормотал Егор, — но нужный угол, пулемета… — Егор крутил стволом, — удаление от цели достигнуть можно… только так! — Егор прицелился. — Внимание! Пуск! — палец вдавил мягку кнопку электропуска: — «Как приятен моему слуху звук пулеметной стрельбы! — думал Егор. — Я люблю КПВТ! — внутренне радовался Егор, нажимая электрогашетку. Надрывная длинная очередь пулемет Владимирова врезалась под мотор «газона». Изредка останавливаясь, чтобы разглядеть цель и результат стрельбы, Егор чувствовал, как засыпают звенья ленты платформу, под его ногами, — у звеньесборника отсутствовал замок-застежки. — Я люблю этот звук… Звук огневой мощи и извергаемого пламени, дурманящий запах пороха, звук ссыпающихся на асфальт остывающих бронзовых гильз… отдаленно напоминающий тихий, колокольный! Я люблю бронзовый закат больше, чем алеющий восток, когда выхожу по утрам на разведку… Вдыхаю дымчатый вкусный воздух — пахнущий горелым порохом и листвой. Я делаю глубокий вдох, выдыхая облачко пара. Стою, молча, устремив свой взор на запад; еще немного и холодное красное солнце упадет за горизонт… Это значит, что день прожит, и до следующего утра ничего не случиться, ничего не будет, ничто не грозит… И все будут живы…»
Уже вылезая из БТРа наружу, Егор увидел набегающего омоновца, с огромными удивленными глазами:
— Кто стрелял?! Еб…ый в рот!
— Не ори! — перебил Егор. — Я стрелял! У меня приказ!..
— Твою мать, — не мог сдержать негодования омоновец, — водитель «зилка» предупредил нас… на посту… Блин! У него, блин, бензин закончился! Просил присмотреть!
— То, что предупредил… это хорошо! — сочувственно сказал Егор. — Просил присмотреть?
— Да, бля!..
— Плохо смотрели!
— Просмотрели, блин! — словно самому себе сказал омоноцец. — Тьфу, сука! — омоновец смачно сплюнул наземь, и пошел прочь.
— Одним словом: омоновцы… — тихо огрызнулся Егор в спину уходящему милиционеру.
— Долб. бы! — процедил сквозь зубы Стеклов.
Добравшись до водозабора, Стеклов и Крутий снова пили. Сидели поднавесом. Егор пытался разобраться, что это было за взрывное усторйство. Он разложил обнаруженные детали, собрал их в цепь: от стальной «гильзы» отходили два провода — один провод шел к батарее, другой — к электродетонатору, второй провод от электродетонатора также — к батарее… Электрическая цепь — примитивная! Но Егор не спешил ее соединять, хотя, конечно же, пластит лежал сейчас отдельно, в стороне, от детонатора. Закинув детонатор за спину, за деревянную стену лотка, Егор замкнул провод на «минус»…
«Действительно, «минус»! — подумал Егор, он потер оголенный провод о контактную часть батареи. Ничего не произошло. Взрыва не было. Егор покрутил запаянную гильзу в руках, проверил провода, еще раз осмотрел ее стальной корпус, — никакой маркировки! На контактах — неаккуратные лепешки олова, — явно какой-то дилетант работал паяльником» — подумал Егор.
Егор ничего не мог понять. Разъединил цепь.
«Может, не годная батарея?» — подумал Егор. Вынул из кармана разгрузки радиостанцию «Эрика», отстегнул батарею, замкнул оба оголенных провода на «плюс» и «минус»…
Тоже ничего. Стеклов и крутий весело распивали пиво. Егор сидел в недоумении.
«Похоже дело совсем не в батарее? Может неподходит батарея от радиостанции по вольтажу?»
Егор выдернул из разгрузки фонарик, выкрутил батарею, соединил цепь. Ничего.
«Ну я не знаю, чертовщина какая-то!» — Егор вертел в руках запаянную латуную гильзу.
— Егор, пиво будешь? — подошел раздобревший Крутий.
— Не-а… не буду… не могу понять, как работала эта схема?
— Глотни пивка? — настаивал Крутий.
Егор положил гильзу на стол.
— Слушай, — воскликнул Крутий, — кажется, я знаю, что это!
— Что?
— Кажется, это самоликвидатор от НУРСа…
— Точно?
Крутий пригляделся:
— Кажется… самоликвидатор…
— А какой принцип его действия?
— Точно не помню… Временный самоликвидатор, подрывает боевую часть ракеты при промахе и пролете мимо цели, уничтожая ракету. Кажется, в нем — маятниковый мезанизм, небольшая гирька на пружине, болтающаяся посередине. Дай сюда? — Крутий взял гильзу в руки и встряхнул ее вверх-вниз, у уха, прислушавшись — есть ли что внутри.
…Взрыв был не сильный, но, пожалуй, неожиданный.
— Я не понял: это ты устроил? — спросил Бис.
— Не знаю…
Егор заглянул за стенку, на месте, где лежал детонатор, сейчас, лежали концы растрепанных проводов. Детонатора не было.
