Стихотворения и поэмы

                                                   что были когда-то!»
Автоматчики выдвигают причину:
«Мы не можем без разрешенья комбата».
— «Ну что же, ведите.
                                        Вот дорога короче.
Этот — самый зловредный? —
                                                  толкнул он коробкой. —
Фамилия?» — спрашивает он между прочим.
Немец — мимо.
                           Я подумал: «Не робкий!»
«Постой-ка, постой»,—
                                     Сема взял его крепко.
«Да брось, — говорю я, — зачем тебе надо?»
— «А может, мне надо для истории века
знать фамилию последнего гада!»
— «Последний на нашей земле,
                                                       я не спорю… —
Семен документ у него берет из кармана. —
Вот письмо из Германии,
                                                 Эгонт Кнорре…»
— «Эгонт Кнорре! Неужели? Вот странно!»
Я с машины слетаю, торопясь от волненья,
и глазами в глаза ему,
                                  и гляжу я, сверяя
с ним
                  того,
                             кто в тревожные дни отступленья
нас ненависти научил у сарая.
«Что случилось?» — спрашивает меня
                                                                       автоматчик.
«Этот Эгонт — мой знакомый, ребята.
Оставьте», — прошу я.
                                  «Выполняем задачу,
мы не можем без разрешения комбата».
— «Ну что ж, — говорю, — посмотрю
                                                                           хорошенько.
Эгонт, Эгонт! Вот свела нас граница!
Ты помнишь, у Брянска была деревенька?
Эгонт, ишь ты, как успел измениться!
Вот бы увидели Сережа и Вася.
Эгонт, видишь, наступила расплата!..»
— «Мы доложим о выполненье задачи,
тогда и допросите, с разрешенья комбата».
— «Далеко батальон?»
                                       — «Да вот, двести метров».

Мы идем прямо ветру навстречу.
Эгонт, качаясь от резкого ветра,
пригибает сутуловатые плечи.
«„Навозные люди“ — это сказано вами!
В сорок третьем были в отпуске дома?
Вы хотели нас сделать рабами?
Вас будет судить ваша пленница Тома!
По-немецки я, правда, говорю плоховато, —
понимаешь меня?»
                                Он дрожит весь, зеленый…
«Ну, пришли мы. Вот хатенка комбата.
Доложим ему…»
                             Остаемся мы с Семой.
Враг сидит перед нами. Вечереет. Сидим мы.
 «Кури!» Эгонт руку протянул оробело.
«Не стесняйся, закури, подсудимый…»
— «Танкисты, зайдите!»
                                         Мы заходим.
                                                                «В чем дело?»
— «Товарищ комбат! Вот фашист..»
                                                             — «Ну и что же?»
Я комбата не вижу, в избе темновато.
«Товарищ комбат!»
                               Он поднялся.
                                                     «Алеша?!»
— «Сергей!»
                            Я обнял дорогого комбата…

Тетрадь девятнадцатая ВТОРОЙ ФРОНТ

Урок географии на поле сраженья!
Мы изучали отечество не по карте.
Родина моего поколенья
в стуже — зимняя, полноводная — в марте.
Мы изучали родину с оружием вместе.
Окопы — как парты, поставленные умело.
Враг,
            увиденный через центр перекрестья, —
фашизм,
                  изученный через прорезь прицела!

Вчера этот город мы заняли с марша
и услышали новость,
                                    ту что ждали три года:
союзники — на побережье Ла-Манша!
«Фронт второй открывается!
                                                     Поздравляю, Нехода!»
— «Спасибо. — Семе поклонился водитель. —
Торговцы спасают фашистские банки.