Дыханье юности и младости расцвет,Предместье Карх, горячечность бесед.Семнадцать мне — не семь десятков лет,И ты со мной, событий давних след:Ущелье милое — приют мой и привет,Дыханье юности и младости расцвет.В Тихаму мчится конь, и в Надж, и горя нет,И факел мой горит, даря пустыне свет.10Господь, сохрани эту птичку на веточке ивы;Слова ее сладостны были, а вести правдивы.Она мне сказала: «Коней оседлав на рассвете,Ушли восвояси единственные на свете!»Я следом за ними, а в сердце щемящая мука,В нем адово пламя зажгла лиходейка-разлука.Скачу я вдогон и коня горячу что есть мочи,Хочу их следы наконец-то увидеть воочью.И путь мой нелегок, и нет мне в пути указанья,Лишь благоуханье ее всеблагого дыханья.Она, что луна, — занавеску слегка отпустила, —Ночное светило дорогу в ночи осветило.Но я затопил ту дорогу слезами своими,И все подивились: «Как новой реки этой имя?Река широка, ни верхом не пройти, ни ногами!».Тогда я слезам повелел упадать жемчугами.А вспышка любви, словно молния в громе гремящем,Как облачный путь, одаряющий ливнем бурлящим.От молний улыбок в душе моей сладкая рана;А слезы любви — из-за сгинувшего каравана;Идет караван, и стекает слеза за слезою…Ты сравнивал стан ее с гибкой и сочной лозою, —Сравнил бы лозу с этим гибким и трепетным станом,И будешь правдивей в сравнении сем первозданном.И розу еще луговую сравни в восхищеньеС цветком ее щек, запылавших румянцем смущенья.11О голубки на ветках араки, обнявшейся с ивой!О, как меня ранит ваш клекот, ваш голос тоскливый!О, сжальтесь, уймите тревожные песни печали,Чтоб скорбь не проснулась, чтоб струны души не звучали.О, душ перекличка! О, зовы тоскующей птицыНа тихом восходе и в час, когда солнце садится!Я вам откликаюсь всем трепетом, жилкою каждой,Всем скрытым томленьем и всей неуемною жаждой.Сплетаются души, почуяв любви дуновенье,Как пламени вихри над глыбами черных поленьев.О, кто мне поможет пылать без угара и дымаВ слиянье немом, в единении с вечно любимой!
