противным булькающим хихиканьем создал вокруг головы мага непроницаемую сферу из воды. Климент рванул с места, словно заправский спринтер. К счастью, дух не преследовал его, а, как очень редко бывает, остался на месте. Пробежав несколько десятков шагов, Климент, задыхаясь, упал на траву. Водяная сфера рассыпалась брызгами в последнюю секунду, омочив одежду. С тех пор духов воды он вызывал только в случае крайней необходимости и до сих пор непроизвольно напрягался, услышав журчание. К счастью, шрамы на лице зажили довольно быстро.
И в сегодняшний поход духов воды он не взял, опасался. Огненный дух оказался неожиданно непритязательным, принял первое, традиционно нищенское подношение – опаленную в священном огне веточку омелы. Проревев традиционную формулу договора, он, послушно уменьшившись, устроился за воротником Климента, согревая ему шею. Дух воздуха оказался намного капризнее, и, отвергнув два дара, перо грифона и пузырек с дыханием дракона, согласился на обломок небесного камня, упавшего в огненном ореоле на землю. Предлагая последний дар, Климент уже не надеялся на благополучный исход. Однако ему повезло, и дух воздуха, прошептав слова договора, обдал его пряным дыханием южных ветров.
Климент задался амбициозной целью: он хотел раз и навсегда покончить с опасным ремеслом мага, выполнив задание, которое принесет ему больше богатства и славы, чем сотни тысяч призванных духов. Королевские глашатаи давно объявили об отчаянном призыве нового короля. Климент горящими глазами уставился на пергамент, прибитый к стене его скромного жилища. На ней был изображен дракон, величественно восседавший посреди разгромленного королевского дворца. Художник, рисовавший гравюру, впоследствии размноженную королевской типографией, не изобразил множества трупов придворных, окружавших монстра. Климент прикрыл глаза. Он-то помнил появление дракона так, как будто это было вчера.
Весь Лоэрон праздновал вступление нового короля на престол. По случаю коронации были объявлены грандиозные праздники. Столичные плотники прямо на главной площади срубили длинные столы и скамьи, а королевские слуги заставили их немудреными яствами. Но главным был, конечно, фонтан в центре площади. Наняв волшебника Гильдии, король пожелал, чтобы вода, текущая в фонтане, превратилась в превосходное вино. Один удачный договор с духом природы, еще одна обширная проплешина на голове мага, и струи фонтана приобрели благородный цвет бордоского вина. Подданные веселились, славя щедрость нового монарха, и к фонтану выстраивались очереди желающих. Бдительная стража зорко следила, чтобы никто не задерживался у фонтана, наполняя лишь свой кубок. Во дворце же шел настоящий праздник. Здесь собрался весь цвет королевства. Изящные дамы с пышными прическами, молодые и блестящие повесы аристократы, строгие седовласые вояки, приобретшие не один шрам на службе короне – все были здесь, все собрались, чтобы приветствовать нового короля Лоэрона, вступающего на престол после кончины своего отца.
И в этот вечер в город прилетел дракон. Он был огромен, его распростертые крылья затмевали солнце, а пылающее дыхание несло огненную смерть. Камнем упав на заполненную дворцовую площадь, огнедышащая рептилия раздавила и перебила множество простолюдинов. Еще больше погибло в образовавшейся панике и давке. Полыхая огнем, испепеляя немногочисленных защитников, устремившихся на защиту монарха, дракон, извиваясь, вполз под высокие своды тронного зала. Тогда никто не выбрался из пылающего замка, ставшего могилой для короля, его семьи и гостей.
Через час, дракон, проломив черепичную крышу дворца, обрушил свою пламенную ярость на город, в один миг запылавшего сотней пожаров. Тысячи горожан погибли в этом огне, сотни погибли от когтей и клыков адской твари. Климент тогда был на дворцовой площади, среди простого народа. Каким-то чудом ему удалось избегнуть смерти, и он выбрался из горящего города. На опушке леса, в безопасности, он остановился и посмотрел на столицу.
Пугающее зрелище заворожило его – высокие шпили, объятые пламенем, крепостные стены, из-за которых с ревом вырывался огонь, предсмертные крики заживо сгорающих людей, слышимые даже на том расстоянии, на которое отбежал от обреченной столицы молодой маг. И над всей этой картиной разрушения и пылающей смерти царила багровая крылатая тень дракона.
Дракон так и остался в разрушенном городе, облюбовав себе королевский дворец. Прельстился большим количеством еды и богатством королевской казны. Всем известна мистическая зависимость дракона от золота. А еды ему теперь хватало на многие годы. По ночам дракон вылетал на охоту, вынуждая окрестных жителей бежать с насиженных мест. Самая богатая и плодородная область Лоэрона обезлюдела.
За последний год в столице сгинуло больше рыцарей, чем на десяти предыдущих войнах, однако убить или хотя бы изгнать огнедышащую тварь никому не удалось. С течением времени награда за голову чудовища неуклонно повышалась, но все попытки терпели неудачу. Пробовали и маги, но дракон был хорошо защищен от магии, особенно от стихийной.
Корона перешла дальнему родственнику короля, единственному, кто не присутствовал на церемонии. Дело стало для нового короля личным – мало того, что дракон сожрал всю его семью, но он захватил столицу, со всеми богатствами казны, королевской короной и фамильным дворцом. Король не мог использовать армию, чтобы освободить от дракона столицу: на обнажившиеся рубежи государства немедленно накинулись бы алчные соседи. Поэтому призыв короля предназначался, в основном, искателям приключений, свободным магам и рыцарям.
Победителю монстра предлагали поистине королевское вознаграждение. Титул герцога, огромные земельные владения, половину от освобожденной королевской казны, шанс породнится с правящим родом... Из-за того, что в последнее время желающих сразить чудовище заметно поубавилось, награду повысили до заоблачных высот. Все это влекло молодого честолюбивого мага, как пламя влечет мотылька.
– Нельзя более существовать в бедности! – Так рассуждал Климент, взволнованно взирая на попавший ему в руки пергамент с призывом короля. – Прожить жизнь простого мага и сгинуть, в конце концов, не сумев задобрить очередного духа? Жить, обслуживая знатных господ? Рисковать жизнью ради мимолетных прихотей аристократов?
Это было не для него. И тогда в его голове созрел план. Нужно убить дракона! Климент был целеустремленной и сильной личностью. Он ставил перед собой цель и добивался ее любыми способами. Бескомпромиссная натура, он жил только ради своей цели, добиваясь ее, во что бы то ни стало. Так было, и когда он только хотел стать магом, так стало и сейчас. Он поставил свою жизнь на карту, и молил о том, чтобы она оказалась выигрышной. Понимая, что маги, до него пытавшиеся сразить чудовище, испробовали все обычные способы, Климент с головой зарылся в древние тексты, пытаясь найти способ вызвать настолько могущественного духа, который бы победил дракона. Месяцы проходили впустую, к концу подходили деньги и еда. Маг, поглощенный изысканиями, забыл о внешнем мире, запустил себя и стал похож на бродягу. Но когда, казалось, уже была потеряна всякая надежда, когда Климент был уже готов отказаться от своей мечты, судьба подбросила ему запыленный манускрипт.
В нем он прочел о древнем темном ритуале призыва совершенно незнакомого ему духа, духа хаоса. Манускрипт пестрел предупреждениями об опасности и коварстве духов хаоса, но молодой маг с презрением пропустил эти строчки. Он был готов рискнуть!
Потратив еще несколько месяцев на выяснение деталей, Климент теперь стоял перед необычной пентаграммой, украшенной незнакомыми рунами. Призыв духа хаоса должен был стать апофеозом всей подготовки к походу на дракона. Но, что можно предложить ему в качестве дара?
Молодой колдун огляделся и придирчиво выбрал три своих самых главных сокровища – пепел не возродившегося Феникса, глаз морского чудовища Левиафана и крыло влюбленной феи. Последнее было редчайшим раритетом в коллекции любого мага. Дело в том, что феи, вечные, крылатые создания необычайной красоты почти никогда не обращали своего внимания на человеческое племя. Люди жили слишком мало по меркам фей, возраст которых измерялся сотнями веков. Но очень редко, раз в тысячелетие, между человеком и феей вспыхивала любовь, страстная и обжигающая. Тогда, отрекаясь от своего рода, фея, сбрасывала крылья. Так, через кровь и страдания, доселе неведомые волшебному народу, фея становилась человеком, чтобы разделить с любимым одну-единственную жизнь. Это крыло досталось Клименту не совсем законным путем, и он берег его, как самый последний шанс. Теперь настало время использовать и его.
Он взметнул руки к небу, словно большая птица, не умеющая летать, и нараспев, постепенно
