— Ну, это вы лжете, самоув?ренно и дерзко отрубилъ онъ, — потому знаете, что у насъ по Моисееву закону: око за око, зубъ за зубъ; за себя не боитесь, такъ в?дь руки у насъ длинныя, до Володьки достанутъ.
И такъ д?йствительно безпощадно-страшно сверкнулъ пристально остановившійся на ней взглядъ его при этомъ, что слова замерли въ ея горл? и в?ки сожмурились во мгновенномъ, нервномъ испуг?, побороть который въ эту минуту была она не въ силахъ.
Когда открыла она ихъ опять, 'Волка' уже не было въ комнат?.
IX
'Волкъ', выходя отъ Настасьи Дмитріевны, походилъ д?йствительно на того зв?ря, названіемъ котораго окрещенъ былъ въ обществ? своихъ единомышленниковъ. Онъ весь, словно ощетинясь и сверкая запламен?вшими глазами, быстро шагалъ по пыльной дорог?, направляясь обратно ко Всесвятскому по тому же образу п?шаго хожденія, по которому пришелъ и оттуда въ Юрьево. Десяти, пятнадцативерстные переходы были шуточнымъ времяпровожденіемъ для челов?ка, исходившаго сотни такихъ верстъ по Забайкальскимъ вершинамъ и низямъ, въ пору б?гства его съ каторги. Онъ воспользовался сегодня отлучкой дня на два по заводскимъ д?ламъ начальника своего, Владиміра Христіановича Пеца, въ Москву и, выйдя изъ села съ палочной въ рук? какъ бы для прогулки, отмахалъ въ три часа разстояніе, которое мужицкая лошадь едва усп?ла бы проб?жать своею мелкою рысцой за это время. Неутомимъ былъ 'Водкъ' и т?ломъ, и в?чною кип?нью своего духа. Но духъ этотъ былъ возмущенъ въ настоящее время перенесенной имъ сейчасъ 'неудачей'. Онъ никакъ не ожидалъ, что будетъ возвращаться 'отъ этой особы' ни съ ч?мъ. Ему въ Москв?, откуда отправлялся онъ съ изв?стною намъ карточкой Мурзина къ Троженкову, было 'положительно' сказано, что онъ 'въ весьма непродолжительномъ времени получитъ изв?стныя инструкціи и деньги чрезъ эту самую особу, им?вшую ?хать въ ту м?стность'. Онъ зналъ особу эту издавна, зналъ за сестру 'Володьки' Буйносова, 'выученика' своего въ 'д?л? революціи', и которая въ 'т? дни' единомыслила съ братомъ во многомъ, а теперь, полагалъ онъ, посл? ссылки этого любезнаго ей брата, и 'совс?мъ, должно быть, готова, — не даромъ же состояла она', по соображенію его, 'въ кружк? такого челов?ка, какъ Мурзинъ'… И вдругъ — 'ос?чка': никакихъ инструкцій', и не своя, а врагъ — прямой врагъ, и къ тому же 'характеръ', съ которымъ ничего не под?лаешь (онъ былъ слишкомъ опытенъ въ практик? борьбы съ чужою волей, чтобы не понять сразу, съ к?мъ приходилось ему им?ть д?ло). Онъ и не пытался, какъ мы вид?ли, переуб?ждать, ни даже вовлечь ее въ серьезное разсужденіе; 'плюнулъ и ушелъ', говорилъ онъ себ? теперь фигурально, 'зарубивъ ей только на память, что руки у нихъ длинны и что, въ случае чего, не сдобровать ни ей, ни Володьк?'. 'И придушимъ, коли что', бормоталъ онъ на-ходу сквозь судорожно стиснутые зубы. Но въ груди его шевелилось и что-то другое, похожее на безпокойство. Онъ былъ не доволенъ и Мурзинымъ, и собою… 'Какъ же такъ, зря, прямо указать, что вотъ такая-то передастъ теб?… А она вонъ что за тварь выходитъ… И теперь она меня съ лица признала, и чортъ ее еще знаетъ, не способна-ли она д?йствительно'… 'Волкъ' не договаривалъ и нервно надувалъ щеки. 'И никакого изв?щенія ни изъ Москвы, ни изъ Питера, оставаться, аль махнуть въ Кіевъ, на свиданіе съ тамошними, какъ было о томъ предположеніе. Деньги теперь есть, какъ бы опять на сл?дъ свой жандармовъ не навести… Н?тъ хуже, какъ вотъ такъ, Иваномъ Царевичемъ, на перепутьи стоять, вправо аль вл?во итти — не знать, а настоящее д?ло, можетъ, въ это самое время у тебя изъ рукъ выплыло'. 'Волкъ' былъ въ н?которомъ род? романтикъ этого своего д?ла. Оно влекло, обнимало, поглощало его всего этою своею именно романическою стороной, мрачною поэзіей подпольнаго житья, безпрерывнымъ напряженіемъ нервовъ въ безпрерывной битв? за существованіе, блаженными минутами только-что изб?гнутой смертельной опасности и торжества изощренныхъ обмановъ надъ вражьими предосторожностями и розысками. Онъ въ самыхъ неусп?хахъ партіи почерпалъ каждый разъ новую бодрость, находилъ новые поводы къ уб?жденію себя и товарищей въ неминуемости ея ближайшей поб?ды, ум?я съ какою-то особою проницательностью отыскивать Ахиллесову пяту противника и изобр?тать новые виды и способы предпріятій, направленныхъ противъ него. Въ партіи, или, говоря в?рн?е, въ сред? высшихъ руководителей ея, столько же ц?нили эти неотъемлемыя качества 'Волва', сколько боялись безграничной дерзости его замысловъ, въ ту пору еще казавшихся слишкомъ см?лыми 'многимъ'. Онъ почитался 'нич?мъ не зам?нимымъ орудіемъ', но 'господиномъ о двухъ головахъ, бьющимъ слишкомъ на рискъ', а потому до самаго sanctum sanctorum революціоннаго д?ла онъ не допускался. Тотъ таинственный Далай-Лама, въ рукахъ котораго, по догадкамъ 'Волка', должны были сходиться въ одинъ узелъ вс? раскинутыя по Россіи нити 'движенія', оставался ему неизв?стенъ, какъ не изв?стенъ былъ т?мъ п?шкамъ, которыми самъ 'Волкъ' самовластно двигалъ, личный персоналъ того загадочнаго 'исполнительнаго комитета', во имя котораго командовалъ 'Волкъ'… Его до бол?зненности развитое самолюбіе и алчность ко власти мирились не легко съ тою оппозиціей, которую нер?дко встр?чали его предложенія у лицъ, занимавшихъ равное съ нимъ положеніе въ революціонной іерархіи, и которую объяснялъ онъ 'несомн?ннымъ'-де вліяніемъ этого высшаго для нихъ, а ему нев?домаго и ненавистнаго уже поэтому авторитета; онъ и д?йствовалъ, гд? могъ, на свой страхъ, не сов?туясь съ другими и пользуясь лично им?ющимися у него подъ руками средствами и подначальною ему группой чистыхъ 'анархистовъ'. Въ замысл? и подготовленіи покушенія 2 апр?ля онъ игралъ значительную роль, усп?въ съ зам?чательною обдуманностью замести сл?ды свои настолько, что д?йствительное участіе его въ немъ осталось не только не доказаннымъ, но даже проблематическимъ для производившагося по этому д?лу въ то время сл?дствія. Обстоятельство это объяснялось главнымъ образомъ т?мъ, что настоящее имя 'Волка', то, подъ которымъ судился онъ и осужденъ былъ въ процесс? ста девяноста трехъ, не значилось бол?е въ судебно-полицейскихъ спискахъ политическихъ преступниковъ. Онъ пом?ченъ былъ тамъ утонувшимъ въ одномъ изъ притоковъ Ангары во время б?гства съ завода, на которомъ долженъ былъ отбыть назначенный ему судомъ срокъ каторги, чему основаніемъ послужило полученное отъ сибирскаго начальства донесеніе съ обстоятельнымъ изложеніемъ подробностей этого случая и законно засвид?тельствованными показаніями двухъ Бурятъ и какого-то казака, представившихъ даже выброшенную на берегъ теченіемъ шапку б?жавшаго, посл? того какъ самъ-де въ виду ихъ, свид?телей, пресл?довавшихъ его, 'пошелъ ключомъ ко дну, не доплывъ и до половины р?ки'. Насколько при этихъ показаніяхъ обманывали, или сами обмануты были помянутые свид?тели — вопросъ, на которомъ мы останавливаться не станемъ. Но законно засвид?тельствованный фактъ смерти изв?стнаго по Жихаревскому процессу революціонера отнималъ естественнымъ образомъ у сл?дователей всякій поводъ узнать его въ лиц?, промелькнувшемъ накъ-то сбоку въ разсл?дованіи настоящаго преступнаго д?ла. 'Волкъ' былъ для нихъ лицо новое, безъ живаго образа, съ неизв?стнымъ прошлымъ, на которомъ можно было бы построить какую-нибудь близкую къ истин? гипотезу для уразум?нія степени его личнаго участія въ преступленіи. Онъ могъ поэтому безъ особенныхъ затрудненій выбыть изъ Петербурга и найти въ Москв? указаніе, куда итти дальше для исчезновенія и вовсе на время съ 'главной арены движенія'… У Троженкова, какъ намъ изв?стно, узналъ онъ о завод? во Всесвятскомъ и о влад?ющемъ онымъ 'магнат?', и весьма основательно разсудилъ, что надежн?йшее на нужное ему время отдыха уб?жище можетъ онъ найти подъ кровомъ этого 'аристократа', подъ которымъ 'мен?е всего', конечно, станутъ искать его 'шпіоны'.
Въ разсчет? своемъ 'Волкъ' не ошибся и мирно проживалъ уже третью нед?лю подъ крыломъ Владиміра Христіановича Пеца, занимаясь немудренымъ д?ломъ заводской переписки, трапезуя здорово и сытно и внушая возрастающее съ каждымъ днемъ дов?ріе ближайшему начальнику своему т?мъ усердіемъ и 'безотв?тностью', съ которыми онъ велъ свое письменное д?ло и исполнялъ кое-какія порученія, которыя давались ему собственно по заводу… На завод? онъ близко присматривался и прислушивался въ нравамъ, настроенію и сужденіямъ рабочихъ — и со свойственною ему сообразительностью смекнулъ съ первыхъ же разовъ, что 'никакой пропаганды' тутъ вести нельзя. Рабочимъ было слишкомъ жить хорошо при т?хъ 'Лассалевскихъ' порядкахъ, какъ выразилась когда-то Настасья Дмитріевна Буйносова Владиміру Христіановичу [84], которые введены были въ заводское положеніе Всесвятскаго, чтобъ оставалась мал?йшая надежда возбудить среди нихъ смуту. Да 'Волкъ' и не думалъ о 'пропаганд?'. Онъ одинъ изъ первыхъ въ партіи уразум?лъ ложь и тщету хожденія въ народъ и давно обозвалъ ее 'идилліей тупоголовыхъ барановъ'. 'Не съ того конца, по-дурацки начато', пропов?дывалъ онъ
