— Чего не хот?ла?
— Изображать собою каменную гору, на которую 'можно положиться', отв?тилъ онъ, уже овлад?въ собою и насилуя себя опять на шутливый тонъ.
— Такихъ горъ н?тъ, во-первыхъ, потому что каждая можетъ при изв?стныхъ условіяхъ дать трещину и осыпаться, а во-вторыхъ…
Онъ ждалъ заключенія, но она не договорила и засм?ялась опять:
— Признайте во мн? одно доброе качество — откровенность.
Онъ преувеличенно развелъ руками:
— О, на счетъ этого отдаю вамъ полную справедливость.
— Вотъ видите!
— Вы въ этомъ отношеніи самому князю Бисмарку не уступите, продолжалъ молодой челов?къ съ какою-то странною см?сью тайнаго раздраженія и удовольствія за то направленіе разговора, которое давало ему возможность, какъ представлялось ему въ эту минуту, 'колоть' ее въ свою очередь.
— Признаю справедливость сравненія, съ комическою серьозностью выговорила она, — мн? не даромъ приходилось слышать въ Европ?, что я родилась pour etre ambassadrice, и я чувствую д?йствительно въ себ? вс? способности какой-нибудь княгини Ливенъ…
И вдругъ какая-то мгновенная искра мелькнула въ ея аквамариновыхъ глазахъ; всякій признакъ шутливости сб?жалъ съ ея лица. Она опустила в?ки и принялась верт?ть блестящія каменьями кольца на своихъ тонкихъ пальцахъ, какъ бы въ какомъ-то невеселомъ раздумьи.
Гриша съ невольнымъ вниманіемъ гляд?лъ на ея все такъ же прелестное и какъ бы 'размягченное', казалось ему, лицо. 'Достигла своего и довольна', проносилось у него съ какимъ-то горькимъ осадкомъ въ мысли. 'И отлично', сп?шилъ онъ сказать себ? тутъ же, 'между нами теперь глубь океана.' И онъ какъ-то преувеличенно усм?хался и поглядывалъ въ сторону Бориса Васильевича Троекурова: 'ты видишь-молъ, что я ея не боюсь.'
Но Борисъ Васильевичъ продолжалъ разговаривать съ генераломъ Бахратидовымъ и Колонтаемъ и не гляд?лъ въ его сторону.
Антонина Дмитріевна подняла голову:
— А что сестра моя, все еще во Всесвятскомъ? проговорила она съ разс?яннымъ видомъ:- отчего она не прі?хала съ вами?
— Вы ея, кажется, не звали, подчеркнулъ все съ т?мъ же нам?реніемъ укола Григорій Павловичъ.
Она усм?хнулась чуть-чуть:
— Къ чему? Ей и тамъ хорошо.
— А зд?сь она вамъ не нужна?
— Нисколько, подтвердила Антонина Дмитріевна самымъ невозмутимымъ тономъ, и чрезъ мигъ:- что она, не ревнуетъ?
— Къ кому это?
— Разум?ется, къ вамъ; в?дь это такое давнее обожанье…
— У Настасьи Дмитріевны одно обожаніе — ея искусство, отв?тилъ холодно и р?зко Гриша, — она особа, достойная величайшаго уваженія.
— Совершенно в?рно! кивнула одобрительно Сусальцева, — и я, признаюсь, всегда удивлялась въ оны дни, какъ вы не обращали на нее того вниманія, котораго она всегда заслуживала.
— Вы ошибаетесь: то, что я вамъ выразилъ теперь про Настасью Дмитріевну, я всегда про нее думалъ.
— Ну да, засм?ялась она уже громко:- on respecte, mais on n'epouse pas… А знаете, продолжала она, не давая ему времени на возраженіе, — в?дь она создана была для васъ; вы всегда хот?ли души, идеальныхъ стремленій, доброд?тели и страсти, или, в?рн?е, доброд?тельной страсти, la passion dans la vertu, — все это могла дать она въ изобиліи, съ придачей великол?пн?йшихъ въ мір? глазъ, — потому что у сестры моей Насти глаза необыкновенно хороши, вы согласитесь, — и прелести 'искусства', подчеркнула она съ эмфазомъ, — которое вы такъ высоко ц?ните. А вы мимо всего этого прошли съ холоднымъ равнодушіемъ, чтобъ отдать въ ваши л?та, говоря поэтическимъ языкомъ, паруса вашей ладьи на произволъ семнадцатил?тняго шкипера.
Гришу Юшкова всего повело отъ этихъ словъ:
— Вы все такъ же остроумны, Антонина Дмитріевна, отчеканилъ онъ, — но личность моя, право, не стоитъ того, чтобъ объ нее притуплялись ваши стр?лы. Есть предметъ, гораздо бол?е интересный не только для вашего собес?дника, но и для васъ самихъ: это — сами вы. Съ т?хъ поръ, какъ вы вышли замужъ, вы такъ много вид?ли м?стъ и людей, вынесли такъ много новыхъ своеобразныхъ впечатл?ній и радостныхъ чувствъ…
— Столько новой скуки, столько тоски! къ невыразимому удивленію его какъ бы вырвалось у нея вдругъ, съ неодолимою, показалось ему, силой искренности. На сердц? у него что-то екнуло. Онъ вскинулъ на нее глаза и тутъ же отвелъ ихъ.
— Никакихъ радостныхъ чувствъ и не ожидала я, выходя замужъ, договорила она какъ бы въ объясненіе, отвернулась отъ него и, прищурившись съ м?ста въ сторону мужа, подозвала его къ себ? движеніемъ головы.
Онъ ринулся къ ней съ противоположнаго конца гостиной.
— Пора об?дать, кажется, уронила она въ полголоса.
Онъ быстро вытащилъ часы изъ кармана:
— А la minute, madame, a la minute, посп?шно отв?тилъ онъ давно заученною и обычною ему съ Парижа фразой, — въ шесть часовъ ровно приказано подавать, остается до срока тридцать дв? секунды.
Двери д?йствительно чрезъ мигъ отворились на об? половинки, и пузатый метрдотель торжественно возгласилъ съ порога:
— Кушанье подано.
Хозяйка поднялась съ м?ста.
— Vos bras, messieurs! сказала она см?ясь, проходя мимо генерала Бахратидова и Колонтая:- вы оба такъ важны, что между вами я не знала бы, кого выбрать.
Оба они кинулись къ ней; она прод?ла руки подъ локти ихъ справа и сл?ва и направилась съ ними къ столовой.
— Ваши превосходительства, захохоталъ Провъ Ефремовичъ, обращаясь въ Троекурову и губернатору, — позвольте ужь и мн?, какъ хозяину, послужить вамъ кавалеромъ. И, подхвативъ ихъ подъ руки, повелъ ихъ всл?дъ за супругой.
Внизу въ столовой присоединились къ обществу, вм?ст? съ безукоризненно облеченнымъ во фракъ и б?лый галстукъ 'другомъ дома', Евгеніемъ Владиміровичемъ Зяблинымъ, два новыя лица: губернаторскій чиновникъ особыхъ порученій и н?сколько постарше его молодой челов?къ, красивый и здоровый, состоятельный пом?щикъ одной изъ хл?бородныхъ русскихъ губерній, сопровождавшій генерала Бахратидова въ одной, предшествовавшей его новому назначенію, экскурсіи его по д?лу, которому придана была въ изв?стный моментъ чрезм?рная важность, въ вид? добровольца, великодушно желая посвятить себя на д?ятельность живую — и опасную, какъ представлялась она въ первую минуту. Опасность и самое д?ло оказались вскор? призракомъ, но генералъ старался удержать при себ? молодаго челов?ка (звали его Гордынинымъ), поучаясь и заимствуя у него полезныя для себя практическія, а равно и всякія иныя св?д?нія о новыхъ учрежденіяхъ земли Русской, о которыхъ онъ, какъ челов?къ военный и служившій всю жизнь до сихъ поръ на отдаленныхъ окраинахъ государства, им?лъ весьма неполныя, чтобы не сказать шаткія, понятія.
Оба молодые челов?ка только-что вернулись съ прогулки по окрестнымъ полямъ и л?самъ, едва усп?ли переод?ться къ об?ду. Провъ Ефремовичъ посп?шилъ представить ихъ Борису Васильевичу и познакомить съ Юшковымъ, съ которымъ они и ус?лись рядомъ за столомъ.
Об?дъ оказался великол?пный. Алекс?й Серг?евичъ Колонтай, тонкій гастрономъ, то-и-д?ло поглядывалъ на хозяина и кивалъ ему, съ одобрительною усм?шкой, отв?давъ того или другаго тонко приправленнаго и мастерски поданнаго блюда. Онъ былъ челов?къ весьма пріятной наружности, съ
