принимать кое-когда къ св?д?нію…
— Что же говорилъ теб? твой Капитонъ?
— А вотъ что. 'Правда-ли'. спрашиваетъ онъ меня, — 'баютъ въ народ?, будто теперича, зам?сто Царя, будетъ у насъ присягательная господчина?'. 'Что такое?' спрашиваю, не понимая. 'А такъ что допрежь того господа Царю присягали, а что нонче самъ онъ будто станетъ господамъ на книг? присягать, самъ отъ себя, значитъ, отступится и будутъ они зам?сто его править всею Рассей'.
— 'Книга', это какое-то путаное понятіе о хартіи, должно быть? спросилъ Колонтай, заинтересовавшись разсказомъ.
— Само собою.
— Что же ты сказалъ ему на это: подтвердилъ, или разув?рилъ?
— Ни то, ни другое. Я спросилъ его, что онъ самъ объ этомъ думаетъ?
— Что же онъ?
— 'А коли', говоритъ, 'это такъ, значитъ, надо будетъ вс?мъ народомъ итти Царя вызволять'.
Словно электрическая искра проб?жала въ глазахъ слушавшихъ; вс? переглянулись съ выраженіемъ какого-то инстинктивнаго безпокойства.
Алекс?й Серг?евичъ первый подавилъ въ себ? это ощущеніе.
— Болтовня одна, разум?ется, уронилъ онъ небрежно.
— Смотря какъ… О настоящемъ настроеніи народа вы понятія не им?ете. Если бы въ самомъ д?л? дошло до ограниченія Царской власти, не сомн?вайтесь, пойдутъ!
— Что же, ихъ пушками встр?тятъ! фыркнулъ величественно губернаторъ.
— Кто же это ихъ такъ встр?титъ: тотъ, за кого они пойдутъ? отв?тилъ, оглянувъ его чрезъ плечо, Борисъ Васильевичъ.
— Ты такъ передаешь это все, cher ami, посп?шилъ заговорить Колонтай, стараясь свести разговоръ на шутку, — будто самъ готовъ стать въ ряды этихъ… революціонеровъ особаго сорта.
— Ты не ошибаешься, в?ско выговорилъ на это Троекуровъ:- между ними и т?мъ, что сочиняется теперь въ Петербург?, мой выборъ сд?ланъ давно.
Р?шительныя слова эти привели видимо государственнаго сановника въ н?которое смущеніе: онъ никакъ не ожидалъ такой 'категоричности' въ отв?т? челов?ка, ни въ искренности, ни въ ум? котораго онъ сомн?ваться не могъ. Но онъ и себя почиталъ не мен?е умнымъ и компетентнымъ въ предмет?, о которомъ шла у нихъ р?чь; ему стало досадно.
— Я уже теб? говорилъ, любезный другъ, началъ онъ, подавляя, насколько могъ, эту досаду, — что ничего въ Петербург? не 'сочиняется' и что на моими словами ты совершенно неосновательно предполагаешь иное что, а не мое личное мн?ніе, естественно вызванное т?мъ неустройствомъ, отъ котораго страдаетъ теперь вся Россія. Могу тебя ув?рить, что ограничивать монархическую власть у насъ никому изъ серіозныхъ людей, подчеркнулъ онъ, — и въ голову не приходитъ.
Онъ примолкъ на мигъ и продолжалъ:
— Но допустимъ однако возможность такого положенія, что сама эта власть вздумала бы, какъ говоритъ твой Капитонъ, 'отступиться отъ себя', — что, въ виду нын?шнихъ, возникающихъ со вс?хъ сторонъ и каждый день, все новыхъ и новыхъ затрудненій и зам?шательствъ, она, по той или другой причин?, изб?гала бы, не хот?ла бы принять лично на себя разр?шеніе ихъ въ ту или другую сторону, что тогда д?лать?
— Пусть уполномочитъ тогда избранное ею лицо, пусть дов?ритъ ему д?йствовать отъ ея имени, вскликнулъ съ необычною ему горячностью Борисъ Васильевичъ, — но да сохранитъ ее Богъ отъ иного образа д?йствій, отъ мысли хотя на единый мигъ уронить обаяніе своего самодержавства въ глазахъ Русскаго народа!
Глаза у Колонтая мгновенно блеснули:
— Ты хот?лъ бы, то-есть, перваго министра avec un cabinet homogene?..
— Называйте, какъ хотите, — и плечи Троекурова передернулись съ судорожнымъ нетерп?ніемъ, — но только исполнителя той же царской воли, представителя того же единоличнаго начала власти. Всякій иной путь, повторяю, гибель и преступленіе, котораго не проститъ вамъ народъ.
Онъ внезапно и порывисто поднялся съ м?ста:
— Однако пора и честь знать, мы заболтались, кажется, до крайнихъ пред?ловъ возможнаго.
— Куда-жь это вы, ваше превосходительство? вскликнулъ, вскакивая въ свою очередь. хозяинъ: — неужто ужь собираетесь?
— Пора, Провъ Ефремовичъ, меня ждутъ дома. Пойду, раскланяюсь съ вашею супругой.
Только-что замолкшій разговоръ бол?зненно взволновалъ его внутренно, и онъ видимо не хот?лъ продолжать его.
Вс? направились изъ 'курильной' обратно къ аппартаменту хозяйки.
Генералъ Бахратидовъ подхватилъ 'стараго камрада' подъ руку и зашепталъ ему на ухо:
— Умница ты, братъ, большая умница! Удивляюсь я и теб?, что ты ничего не хочешь, а еще бол?е, что никто не думаетъ позвать тебя и поставить на настоящее м?сто.
— Позвать одно, а итти на зовъ другое, отв?тилъ на это со слабою усм?шкой тотъ.
— Да что ты? Неужели не пошелъ бы, коли-бъ попросили?
— Н?тъ, потому что чрезъ м?сяцъ точно также попросили бы меня убраться.
— Съ чего же ты это взялъ?
— Сообрази самъ, дипломатъ! засм?ялся уже совс?мъ откровенно 'старый камрадъ'.
XVII
Совс?мъ другаго рода бес?да шла въ изящной гостиной Антонины Дмитріевны, оставленной въ обществ? молодыхъ людей, пока старшіе занимались въ курильной 'спасеніемъ Россіи', выражаясь словами одного петербургскаго остроумца, окрестившаго такъ вс? 'политическіе' разговоры, которымъ такъ много и повсем?стно предаются русскіе люди въ наши дни. Прекрасная хозяйка никогда еще, казалось, не была такъ оживлена, такъ искренно расположена въ веселой, беззаботной болтовн?. Одному лишь Гриш? Юшкову казалось порой, что она насилуетъ себя на эту веселость, что за ея см?хомъ 'сочится все та же давно знакомая ему рана душевной тоски и 'злобы на жизнь', которая между прочимъ въ 'оны дни' едва-ли не главнымъ образомъ обусловливала ея обаяніе въ глазахъ юноши… Но все же онъ едва узнавалъ ее: въ ней теперь было такъ много блеска, такъ много игры; прежнее огульное отрицаніе, прежнее какое-то тусклое въ выраженіи своемъ раздраженіе противу всего и вс?хъ уступило м?сто чему-то забавно остроумному въ неожиданности и колкости зам?чаній ея и намековъ. Св?тскій навыкъ, сл?ды т?снаго общенія со всею обширною семьей космополитическаго, разношерстнаго 'monde', въ который вступаютъ нын? люди по праву богатства, зам?нившему прежнія привилегіи рожденія и образованія, — сказывались теперь во вс?хъ ея пріемахъ, въ склад? р?чей, въ каждомъ изъ ея движеній. Она не ст?снялась предъ этою молодежью; въ тон? ея было что-то полураспущенное, полухудожественное, см?сь какого-то изысканнаго вн?шняго приличія съ безудержностью мысли и слова, чуть не граничившею съ цинизмомъ, — форма, доведенная до изумительной прелести, и содержаніе, внутрь котораго 'было страшно гляд?ть'. Такъ, по крайней м?р?, представлялось Гриш?, 'провинціалу' Гриш?, какъ называлъ онъ себя, вся жизнь котораго протекла подъ 'отческимъ закономъ', въ ц?ломудріи старозав?тныхъ семейныхъ преданій и добрыхъ прим?ровъ. Онъ ужасался подъ часъ… и въ то же время слушалъ съ какимъ-то неодолимымъ, трепетнымъ любопытствомъ. Въ разсказахъ Антонины Дмитріевны проходили предъ нимъ, будто въ какомъ-то фантастическомъ калейдоскоп?, картины нев?домаго ему до т?хъ поръ міра, въ которомъ княгини и п?вицы изъ cafes chantants, жиды-биржевики и потомки крестоносцевъ сваливались въ одну пеструю кучу, лихорадочно состязаясь въ пресл?дованіи т?хъ же грубо-матеріальныхъ ц?лей, — міра, гд? усп?хъ оправдывалъ все, grandes dames хвалились громко любовникомъ, отбитымъ у кокотки, вчерашній проходимецъ, нажившійся шулерствомъ или маклерствомъ всякаго рода, становился сегодня именитымъ амфитріономъ, на приглашеніе къ которому напрашивались люди самыхъ почетныхъ общественныхъ положеній, и купить, 'en y mettant le prix voulu', прибавляла беззаст?нчиво см?ясь, Сусальцева, можно было все, отъ титула и
